Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Катя молчит… Глухой отдаленный звук второго выстрела доносится с Волги. Катя со стоном хватается за голову.
– Марина! У Кости нет револьвера… Это стреляют в него… – задыхаясь, шепчет она.
– Будем ждать… полчаса, час… – словно окаменев от тревоги, твердо повторяет Марина. – Помни о главном…
Катя помнит, но сейчас главное для нее – это жизнь Кости… Марина уходит, потушив свет. Она проходит в комнату Алины и, ложась рядом с дочерью, обнимает ее худенькие плечи.
– Алиночка! К нам могут сейчас прийти… – шепчет она.
– Я ничего не слышала, я спала… – тихо отвечает девочка.
Марина гладит ее холодные руки.
– На время… может, на несколько часов… нас с Катей могут увести, – с трепещущим сердцем предупреждает Марина и, чувствуя, как дрожат тонкие плечи девочки, замолкает…
Но Алина поднимает голову и, прижимаясь к уху матери, тихо шепчет:
– Я все знаю… Я пройду к флигелю… Отведу к Никичу…
– Ключ под крыльцом… справа… Запомни: справа под крыльцом…
– Не бойся, мама…
Марина молча сжимает руку дочери.
У калитки слышен громкий стук.
– Кто стрелял? – кричит ночной сторож. – Это у вас стреляли?
Не спится в эту ночь Леньке. Ночная сырость забирается в его пещеру, влажное одеяло липнет к плечам. Под утесом глухо шумит и бьется о камни вода. Опершись на локоть, Ленька смотрит на кусочек темного неба, изредка прорезаемого молнией, на верхушки деревьев, вспыхивающие в темноте желтыми огоньками, и думает о близкой осени… Скоро покинет он этот утес и уйдет на пароход, служить новому хозяину. Только теперь свободный человек Ленька. Честно будет работать он и обижать себя не позволит.
Леньке чудится, как от пристани отходит пароход «Надежда», плывет он в разные города, день и ночь плывет. Чисто, до блеска, драит Ленька палубу, четко и быстро исполняет все приказания капитана, сидит среди матросов, и красуется у него на плечах матросский воротник… Хорошо это! По-человечески, по-настоящему! Только вот на берегу останется его Макака… Придет и сядет на обрыв одна-одинешенька. Поглядит на Волгу, поглядит на утес.
«Лень, а Лень?»
А его-то и нету… Далеко он, не прибежит, не приедет скоро… А случись что-нибудь, и слез ее не услышит. Только думать будет о ней: не обидел бы кто!
«Эх ты, Макака! Хотя б постарше была, а то ведь капля. Вот как есть капля в Волге-реке, так и она среди людей».
Разволнованный своими мыслями, Ленька накидывает на плечи пиджак и садится у входа.
«Всем ребятам закажу, голову сниму, если кто ее хоть пальцем тронет!.. А заработаю денег – куплю Макаке красные сапожки на осень. Мягонькие они, и подковки у них как жар горят. Хорошо бы такие сапожки, только небось дорого они стоят… Ну ничего! Отпустит капитан на берег, у пассажиров подработаю, а то на погрузку попрошусь… Достигну я эти сапожки, только б не плакала без меня Макака! Христом-богом попрошу: «Не плачь! Где б ни был, а услышу я твои слезы, и не будет мне спокоя. Не плачь без меня, глупая… Не побегу ведь я по воде, как Иисус Христос, небось!»
Ленька глубоко вдыхает ночной воздух и, высунув голову, глядит на небо, но в ушах его вдруг прокатывается гулкий звук выстрела… Что это? Недалеко где-то… Ленька вскакивает и тревожно вглядывается в лесную гущу. Не воры ли куда залезли? Много сейчас пустых дач, одни сторожа ходят. Сторожа и стреляют… Только бы не разбудили Макаку, а то испугается она… Дома у них одни женщины да старик Никич… Нынче небось хоть старик дома – не пойдет он в такую ночь рыбачить.
Глухой шум доносится до слуха Леньки: словно ломая кусты, кто-то напрямик бежит через чащу.
Ленька вспоминает, что он не втянул на утес доску, и, накрывшись с головой пиджаком, бежит к переходу… Но кусты раздвигаются, и на обрыв выбегает человек… Выстрел с треском разрывается неподалеку от мальчика, и, ухватившись за край доски, он припадает грудью к камням, не в силах сдвинуться с места. А из чащи прыгает другой человек, и на обрыве завязывается молчаливая борьба… Острая молния прорезает небо, и в одном из борющихся Ленька узнает Костю.
«Сюда, сюда!» – хочет он крикнуть, но язык не повинуется ему. Но вот один из борющихся вскакивает и, подняв вверх обе руки, пятится назад, к краю обрыва. Молния снова освещает крохотную площадку. И Ленька видит Костю; теперь уже в руках у него револьвер… Он наступает, а человек с поднятыми вверх руками, быстро оглянувшись, ступает на доску… Что-то знакомое чудится Леньке в его длинной фигуре, и он еще крепче вцепляется в край доски.
– Меркурий, предатель! – глухо бросает Костя, медленно двигаясь к краю обрыва.
В голове Леньки мгновенно проносится быстрая мысль, он видит за решеткой тюрьмы бледное лицо дяди Коли… В памяти его возникают те же слова, брошенные Степаном:
«Меркурий, предатель!»
А человек, пятясь задом, вот-вот достигнет края утеса… И, стиснув зубы, Ленька сильным рывком поворачивает доску… В глазах его темнеет, но человек, взмахнув руками, с коротким вскриком исчезает в расселине… Холодный пот выступает на лбу Леньки, и, уткнувшись лицом в песок, он крепко зажмуривает глаза.
Глухо бьется о камни Волга, с шумом катятся крутые волны, гремит отдаленный гром, а в ушах мальчика все еще стоит короткий вскрик упавшего в пропасть человека.
Когда Ленька снова открывает глаза, Кости уже нет, в черной тьме ночи по-прежнему вспыхивают молнии, освещая притихший обрыв… И кажется, что из глубины пропасти тянутся к утесу длинные руки… Высоко подброшенное волной, встает мертвое тело, с одежды его ручьями стекает вода, пустые, страшные глаза ищут Леньку…
Мальчик вскакивает на ноги и, закрывшись с головой пиджаком, перепрыгивает на обрыв.
Безотчетный страх гонит его подальше от утеса, и, не разбирая тропинки, он мчится вдоль берега, туда, к пристани, к живым людям…
А Костя, запыхавшись, вбегает на террасу безмолвной маленькой дачи.
– Тушите свет! С Меркурием покончено… Нет, не я! Простая случайность… Ложитесь, мы сейчас уходим. Дальнейшее расскажет Никич…
И Костя исчезает в кромешной тьме ночи.
Черная туча медленно проползает над Волгой. Глухо волнуется большая река; словно подгоняя друг дружку, с пеной вздымаются сердитые волны, все ближе прокатывается рокочущий гром, золотыми изломанными иголками сверкает во тьме молния… У старого причала мечутся на волнах привязанные рыбачьи лодки. Жалобно звенят и бьются об их борта натянутые цепи… Темная, закутанная в дождевой плащ фигура неподвижно стоит у берега.
– Митрич! – радостно окликает с обрыва мальчишеский голос, и Ленька, цепляясь за корни, спускается на берег… Наконец-то живой человек, рыбак Митрич! Он пришел, наверное, проверить, не оторвалась ли цепь у лодки.