– Не знаю. Гуань была вполне ничего себе, не дурнушка, но вы бы видели, какие к У приходили актрисы – гораздо красивее и моложе ее. Но У ни с кем никуда не ездил, кроме Гуань.

– Что ж, может, вы и правы, – кивнул Чэнь. – Потом их отношения разладились?

– У понял, что она настроена серьезно и слишком требовательна. Ее отношение стало его тяготить. Видимо, она очень сильно давила на него, но У и помыслить не мог о разводе с женой.

– Почему?

– Родственники его жены – очень влиятельные люди. Вы ведь знаете, кто был покойный тесть У? Лян Сяндун, первый секретарь района Хуадун.

– Но ведь Лян умер в годы культурной революции.

– Возможно, кое-чего вы все же не знаете. Да, тесть У умер, но его зять стал вторым секретарем парткома провинции Аньхой. Более того, его теща, которая жива и полна сил, работает в Пекине – она член центральной комиссии КПК по проверке дисциплины.

– Нам это известно, – сказал Чэнь. – Семейственность и кумовство. А теперь расскажите, как У реагировал на требования Гуань.

– Сначала У просто смеялся – у нее за спиной, конечно. Еще одна ее образцовая маска, говорил, как те, которые надевают актеры пекинской оперы: «в разных сценах – разные маски». Ее требования его не слишком беспокоили. А может, даже нравилась их новизна.

– Когда их отношения начали портиться?

– Если честно, я ничего не замечал до того случая… Дело было после одной вечеринки в декабре прошлого года. Гуань вела себя как обычно – прямая, как бамбуковый шест. Но У силой заставил ее выпить несколько чашек «Маотая». Не знаю, может, он что-то туда подмешал… Вскоре она отключилась. У попросил меня помочь отнести ее в спальню. К моему удивлению, там он начал ее раздевать. Она ни о чем не догадывалась – спала невинно, как овечка.

– Он объяснил, зачем вы ему понадобились?

– Нет, просто начал фотографировать ее в моем присутствии – ну, вы понимаете, о каких снимках я говорю. Помню его слова: «Раздень догола Всекитайскую отличницу труда и получишь очередную распутную шлюху». Для него это не было чем-то необычным – я имею в виду фотографирование ню.

– И для вас тоже?

– Ну, подобные вещи происходили и раньше – один или два раза. Конечно, с другими девушками. У иногда просил меня снять его с какой-нибудь девушкой в постели. Но в ту ночь У захотел, чтобы я позировал вместе с Гуань. Он сделал тот снимок, что у вас. Клянусь, я просто позировал. Между нами ничего не было!

– Да вы просто какой-то Лю Сявэй XX века!

– Не знаю никакого Лю Сявэя. Но я был потрясен. До той ночи У не велел нам, своим друзьям, трогать ее. Он никогда не относился так к другим девушкам. Более того, на других девушек У было попросту наплевать.

– Как вы думаете, почему У в ту ночь вдруг переменил свое отношение?

– Не знаю. Может, У хотел использовать те снимки, чтобы помешать ей втравить его в неприятности.

– И ему это удалось?

Понятия не имею. Потом они продолжали встречаться. А через несколько недель после той съемки они…

– Что?

– Подрались.

– Здесь опять попрошу вас рассказывать подробнее, – сказал Чэнь. – Вы видели драку своими глазами?

– Нет, не видел. Но случилось так, что я зашел к У вскоре после того, как они подрались. У был просто вне себя.

– Когда это было?

– Кажется, в начале марта.

– Что он сказал?

– Он был пьян и весь трясся от гнева. Вроде она украла у него что-то важное.

– Что-то, чем она могла угрожать ему?

– Да, товарищ старший инспектор. У не объяснил, что именно унесла Гуань. Он сказал что-то вроде: «Эта сучка думает, что может меня шантажировать. Она дорого за это заплатит! Я вышибу ей мозги!» Да, вроде бы речь шла о шантаже.

– Он рассказал, как намерен поступить?

– Нет, не рассказал. Он тогда ужасно разозлился и ругался как сумасшедший.

– Что было потом?

– Однажды ночью в середине мая он вдруг приехал ко мне проявлять пленки. Сказал, в его фотолаборатории что-то испортилось. Он пробыл у меня всю ночь. Помню, было воскресенье, потому что жена еще была недовольна. Мы по воскресеньям обычно ложимся рано. Через несколько дней У позвонил мне и во время разговора два или три раза повторил, что приезжал ко мне проявлять пленки десятого и оставался у меня всю ночь. Я не понимал, почему он так настойчиво повторял одно и то же, пока ваши люди не стали расспрашивать меня про десятое мая.

– Вы сказали следователю Юю в точности то, что внушил вам У, и тем самым обеспечили ему алиби.

– Да, но я не знал, что обеспечиваю ему алиби, как не знал и того, что У совершил убийство. Позже я проверил дату. У ночевал у меня в воскресенье, тринадцатого мая. Но в то время, когда я беседовал со следователем Юем, я как-то не обратил на это внимания.

– После вы не спрашивали У о том, что случилось?

– Я позвонил ему на следующий день и рассказал, что меня допрашивал следователь. Он пригласил меня в бар и между прочим сказал, что его скоро назначат замминистра культуры Шанхая и что он не забудет моей услуги.

– О Гуань он упоминал?

– Нет. Просто спросил, какое число я назвал товарищу следователю Юю. Мне показалось, услышав мой ответ, он вздохнул с облегчением.

– И больше ничего?

– Нет, в тот день он больше ничего не говорил, а я не спрашивал, – сказал Го. – Я ничего от вас не утаиваю, товарищ старший инспектор Чэнь!

В селекторе внутренней связи послышался голос Мэйлинь.

– Звонит советник Юй, – сообщила она. – Говорит, по срочному делу. Вас соединить?

– Да, пожалуйста.

– Товарищ старший инспектор, мы кое-что обнаружили в багажнике машины, – заявил Старый Охотник. – Длинный женский волос.

– Немедленно отправьте улику доктору Ся, – распорядился Чэнь. – И позаботьтесь о Го – он важный свидетель, чьи показания могут иметь решающее значение!

Настало время для последней схватки.

Качаясь на следующее утро в переполненном автобусе, Чэнь обдумывал, что скажет на встрече с секретарем парткома Ли и начальником управления полиции Чжао, однако ему мешал сильный запах духов, смешанный с не менее отвратительным запахом немытого тела. Запахи исходили от молодой пассажирки, которую в давке притиснули к нему вплотную. Не в силах пошевелиться, Чэнь казался себе сардиной в банке – безмозглой, почти бездыханной.

Автобус полз по улице Яньаньлу. Пассажиры входили и выходили, бесцеремонно расталкивая соседей плечами и локтями. Чэнь заранее готовился к противостоянию; оно может закончиться по-разному, но встречу больше откладывать нельзя. У него есть вся цепочка доказательств: мотив, улики, свидетели. Ни одного пропущенного звена. Ни одного предлога, чтобы и дальше оттягивать неизбежное.