на величественную каменную кладку, — будто все это создано волшебством»

И все же он знал Аваллаха — человека, не эльфа, подружился с ним, неоднократно делил с ним трапезу, спал с ним под одной крышей и крестил его в озере, что плещется у зеленой подошвы Тора. И хотя они с Колленом как-то приняли Хариту за видение Девы Марии — воспоминание заставило его улыбнуться, — всякий на их месте ошибся бы: они были усталы и голодны с дороги, тут что хочешь померещится, к тому же подобная красота — большая редкость, Они не вдали кого-то увидеть в храме, тем более такую красавицу. Так что ошибка их вполне объяснима.

Под колоннадой Давид заметил на себе чей-то взгляд. Он остановился подождать. Из тени выступила девица Моргана, руки ее были смиренно сложены, улыбка выражала кротость. Священник улыбнулся в ответ, но по коже его пробежал холодок.

— Ты к Харите, — сказала Моргана, не переставая улыбаться.

— Да. Скажи, если знаешь, она у себя?

— Да. Она тебя сегодня ждала.

Давид в изумлении поднял брови.

— Как так? Я сам час назад не знал, что поеду к ней.

Моргана чуть склонила голову набок, словно прислушиваясь к кому-то, кто стоит рядом.

— Так ты говоришь.

— Ты меня к ней проводишь? — Давид указал на большую бронзовую дверь. Дверь была открыта. Моргана взглянула туда же, но не двинулась с места.

— Ты пришел говорить о Талиесине.

— Да, это так.

Лицо Морганы омрачилось, она медленно пошла на священника. Тонкое щупальце страха коснулось его сердца.

— Она не любит Талиесина, — тихо и грозно сказала Моргана.

— Это она тебе сказала? — На Давида напало внезапное и необъяснимое желание сбежать.

— Она всем сказала — даже самому певцу, да он не слушает. Она велела, чтоб он больше не приходил. Ничего он не дождется.

— Я хотел бы увидеться с Харитой.

Моргана мрачно кивнула.

— Тогда иди за мной. — Она сделала несколько шагов к двери, потом замялась. — Возможно, я сумею помочь певцу.

— Возможно, — отвечал Давид, — но сперва я поговорю с Харитой, а там посмотрим.

Глава 12

— Ты что, собралась ехать с ним без моего ведома? — Аваллах заслонил собою весь дверной проем. Харита, натягивавшая сапоги, выпрямилась и посмотрела ему прямо в лицо.

— Откуда ты знаешь?

— Моргана сказала. — Голос царя хрипел от ярости и обиды. — Она сказала, приехал Давид позвать тебя к нему. Будешь отпираться?

«Откуда Моргана узнала?» — удивилась Харита, вслух же промолвила:

— Я бы тебе сказала. Давид только что ушел.

— Когда?

— Когда бы сама окончательно решила. — Она бестрепетно взглянула на отца. Аваллах стоял за дверью, держась рукою за бок, как будто желание дочери уехать пронзило его насквозь. Лицо его над черной бородой было белее слоновой кости.

— Не знаю, люблю ли я его, отец, — продолжала Харита, — но хочу попытаться.

— Нет. — Он медленно покачал головой. — Этому не бывать. Мы — благородное племя.

Харита обошла стол, взяла отца за руку.

— Почему ты пришел ко мне так? — мягко спросила она. Аваллах отвернулся. — Кто говорил, что нашим народам судьба жить вместе? Что надо приноравливаться к их обычаям? Кто, если не ты? Ты подарил им землю, ты подарил им дом.

Аваллах стиснул зубы.

— Я не дарил им дочь.

— Не дарил, — мягко отвечала Харита. — Это сделала я.

— Я не допущу это, — процедил он. — Ни за что! Наша кровь чистая. Нельзя мешать кровь царственной Атлантиды с кровью этих… этих…

— Кимрских варваров? — Харита отступила на шаг. — Ты первый сказал, что они — наше будущее. И ты прав. С каждым годом нас все меньше. Вместе с Белином нас было две тысячи, когда мы ступили на этот берег, теперь — только тысяча. Шесть младенцев родились в прошлом году…

— Шесть! Вот видишь…

— И ни один не пережил зиму! Мы вымираем, отец. Или мы выживем вместе с ними, или сгинем в одиночку.

— Я не в том смысле… — начал царь, потом замолк, беспомощно глядя на Хариту. — Это не должно быть так.

— Иначе не получится, — твердо отвечала Харита. — Наша царственная атлантическая кровь здесь ровным счетом ничего не значит. Ты знаешь это; ты сам это сказал. Талиесин любит меня и хочет, чтобы мы поженились. Он вернулся за мной, и я собираюсь с ним поговорить.

— Если ты хочешь замуж, я найду тебе кого-нибудь из наших. У Белина немало мужчин, любой охотно на тебе женится.

— Будь я породистой кобылой, — сухо отвечала Харита, — я бы была тебе куда благодарней.

— Все лучше, чем выйти замуж за бритта! Я запрещаю тебе! — проревел он и поднял кулак. — Слышала? Запрещаю!

Харита подошла и встала на колени у его ног, взяла его ладони в свои.

— Мне хочется этого, отец. Хочется сделать его счастливым. — Произнеся это вслух, Харита поняла, что так оно и есть. Ее сердце дало ответ. — Я люблю его.

Аваллах положил ей на голову дрожащую ладонь. Она прижалась щекою к его колену, он погладил ей волосы.

— Однажды ты уже меня выгнал, — сказала она. — Не забыл?

— Нет. — Из горла его вырвался всхлип. — И мне до сих пор больно вспоминать.

— Прошу, не прогоняй меня вновь. Отпусти меня, чтобы я могла вернуться. Не ставь между нами преграду.

— Харита, ты не оставляешь мне выбора.

Она вскинула голову. Губы Аваллаха были плотно сжаты, но рука, лежавшая на ее волосах, оставалась мягкой.

— Выбор всегда есть — если мы этого хотим.

Он отвел глаза.

— Для меня это хуже смерти.

— Нет, — твердо сказала Харита. — Это не твои слова. Ты не станешь удерживать меня притворством.

— Я не притворяюсь! — вскричал он. — Наш род хранил чистоту на протяжении тысячи поколений.

— Атлантида погибла и больше не возродится. Но я жива, отец! Жива! И не могу жить в умершем мире. Наш достославный род пресечется здесь… этого ты хочешь?

— Есть другие… наши сородичи.

— Кто они? Пусть выйдут и объяснятся мне в любви, как Талиесин. — Она сжала его руки, как бы убеждая понять. — Других нет, отец.

— Погоди немного. Может, передумаешь.

— Сколько мне ждать? Сколько лет, как мы пришли на Инис Придеин? Сколько еще должно пройти?

— Твое место здесь, с твоим народом, — упорствовал Аваллах.

— Здесь я умираю. — Харита подняла руку и коснулась отцовской щеки. — С каждым днем я понемногу умираю, отец. Если я останусь, то стану, как Аннуби, а это хуже смерти. Мне жаль Аннуби, но я не хочу стать такой же, как он.

Аваллах с каменным лицом встал.

— Я сказал, что ты за него не выйдешь! И, клянусь жизнью, будет по-моему! — Он вихрем вылетел из комнаты.

Харита слышала, как