Уходя, Клинт целомудренно поцеловал Дэйзи в щечку. Нетрудно было заметить, что особой страсти в их отношениях нет, – вероятно, они были знакомы слишком давно и считали друг друга кем-то вроде брата и сестры. Ни у Клинта, ни у Дэйзи никогда не было любовных отношений с другими представителями противоположного пола, и Руби никак не могла решить, хорошо это или плохо.

Сразу после ухода Клинта появился Мэттью, неся перед собой крошечный трехколесный велосипедик. Он помахал Руби рукой, а Брэндон тут же бросил мяч и побежал за очередным подарком. Мэттью усадил малыша на сиденье, а Мойра и Дэйзи показали мальчугану, как крутить педали. Хизер крикнула, что сделает Мэттью чай. Тот кивнул и сел на траву рядом с Руби.

– Я думала, что ты ужасно занят, – сказала она.

– Так и есть. Я сказал в фирме, что у меня важная встреча, а сам поехал сюда. Погода слишком хорошая, чтобы сидеть в офисе. В последнее время я чересчур много времени провожу в помещении – такая уж у меня должность.

Мэттью снял свой темный пиджак и ослабил галстук, его белая сорочка была идеально выглажена. Руби с удивлением подумала, что Грета наконец научилась пользоваться утюгом, но оказалось, что белье им гладят в прачечной. Она спросила, придет ли Грета.

– Утром она ничего не говорила на этот счет, только сказала, что собирается встретиться в обед со своей подругой Ширли.

– А кто она такая, эта Ширли?

– Не знаю, Руб, – пожал плечами Мэттью. – Я с ней не знаком.

– А я думала, что она ваша соседка.

– Нет. Кажется, она живет где-то в Вултоне. Грета познакомилась с ней в парикмахерской.

– Но ведь… ладно, не важно. Наверное, я что-то перепутала, – сказала Руби.

Она хорошо помнила слова Греты, что Ширли живет по соседству, но спорить не имело смысла. Ее обрадовало то, что дочь наконец нашла чем заполнить свободное время. Тем не менее эта радость была с легким привкусом горечи – Грета могла бы заходить к ним и почаще.

– Хорошо выглядишь, – заметил Мэттью. – Это новое платье?

– Нет, я купила его, когда собиралась в Вашингтон. С тех пор у меня почти не было повода надеть его.

На Руби было похожее на индийское сари бирюзовое платье с бисером на вороте.

Мэттью лег на траву, подложив ладони под затылок.

– Студенты уехали? – спросил он.

– Да, в эти выходные мы попрощались с последним из них. Никак не могу привыкнуть к мысли, что больше их не будет. У меня такое чувство, что они, как обычно, приедут с минуты на минуту.

Несколько месяцев назад на семейном совете было решено, что после того, как Мэттью отказался брать с них арендную плату, необходимость в студентах отпала. В понедельник Мойра должна была выйти на работу – она решила на летних каникулах поработать официанткой. Таким образом, теперь можно было рассчитывать и на ее вклад в семейный бюджет. Дэйзи же напомнила, что менее чем через год она выходит замуж, поэтому будет отдавать часть заработка только до Рождества. Они с Клинтом собирались переехать в Лондон – единственное место, где мог найти работу человек, мечтающий о карьере в киноиндустрии.

Брэндан ударился ножкой о педаль велосипеда, пару раз всхлипнул и побежал к Руби, которая тут же стала тереть ему ступню.

– Ну что, так не больно? – спросила она.

– Нет, Бн, – ответил мальчуган и вернулся к велосипеду, по пути ударив ногой по мячу, – словно хотел доказать всем, что с ногой все в полном порядке.

Из дома вышла Хизер с чашками чая и шоколадным печеньем, которым она угостила всех присутствующих.

– Хотел бы я, чтобы ты вот так уняла мою боль, – мрачно произнес Мэттью.

– Какую боль? – спросила встревоженная Руби. – Ты заболел?

– Нет, но мне все надоело до чертиков.

– Ты о чем?

«Надеюсь, не о Грете», – про себя добавила она.

– Я о работе. Это уже не моя компания – я такой же наемный работник, как все остальные, и надо мной есть начальство.

– Ты должен благодарить свою счастливую звезду, а не жаловаться. Пей чай.

Мэттью сел:

– Спасибо за сочувствие. Я знал, что ты меня поймешь и поддержишь.

– Да что тут понимать? – бросила Руби. – Большинство людей отдали бы все что угодно, чтобы занять твою должность.

– Да, Руб, но эта работа перестала меня возбуждать, понимаешь? Я точно знаю, что буду делать сегодня и на следующий день. – В голосе Мэттью послышалась тоска. – Знаешь, чего я хотел бы? Начать все сначала, создать свою компанию с нуля… Только на этот раз у меня было бы в кармане намного больше денег, чем в первый раз.

– Ну так сделай это! Что тебя останавливает?

– Ты так думаешь? – Мэттью горько хохотнул. – Ты считаешь, что Грете понравится внезапное исчезновение денег? Больше всего на свете она любит ходить по магазинам. У нее столько вещей, что в нашем доме скоро не останется свободного места.

– Я могла бы тебе помочь, – предложила Руби. – Стала бы твоим секретарем-машинисткой.

– Но ты же не умеешь печатать!

– Научилась бы.

– Ох, Руб, если бы только…

Мэттью замолчал, и Руби не стала спрашивать, что он имел в виду, – она и так знала ответ. И сама жалела о несбывшемся.

Когда Грета вошла – у нее по-прежнему был ключ, – в помещении было пусто, но из сада доносились голоса: все обитатели дома и гости перебрались туда. Вместо того чтобы присоединиться к ним, Грета пошла в свою старую спальню, села на постель, сняла солнцезащитные очки и посмотрела в зеркало на свои покрасневшие, опухшие глаза. Достаточно было одного беглого взгляда на нее, чтобы понять, что она плакала. Слезы оставили дорожки на ее напудренных щеках. На туалетном столике лежала косметичка Хизер. Грета открыла ее и на скорую руку поправила макияж, но с глазами она ничего поделать не могла. Значит, придется не снимать очки.

Час назад она в последний раз попрощалась с Чарли Мэгью – сейчас он уже ехал в Лондон, а завтра должен был лететь в Америку. Грета знала, что никогда больше его не увидит.

Вынужденное расставание расстроило Чарли не меньше, чем Грету. За прошедшие месяцы они привязались друг к другу, более того – то, что их связывало, можно было бы даже назвать любовью. Но у Чарли была жена и трое маленьких детей, а у нее самой муж и близняшки – с которыми она, впрочем, виделась так редко, что они вполне могли бы быть чужими детьми.

У их с Чарли прощального секса был горько-сладкий вкус – это было одновременно так прекрасно и так грустно! Лежа в объятиях Чарли, Грета сквозь слезы повторяла, как она не хочет, чтобы он уезжал. Чарли также немного всплакнул.

Но теперь его не было. Он должен был уехать, и Грета хорошо это понимала. Все это означало, что ей придется вернуться к пустопорожней жизни. Как она отныне будет убивать время? Грета лежала на кровати, утопая головой в мягкой подушке, и молила небо, чтобы кто-нибудь вошел, спросил, что с ней, поднял бы суету вокруг нее. Тогда она сказала бы, что плохо себя чувствует, – и это объяснило бы, почему у нее красные глаза.