Юный некромаг усмехнулся.

— Сципион оказался куда как хитрее. Он достаточно долго изучал магию, которую использовал Ганнибал, чтобы создать своих чудовищ. Точнее, чтобы начать их создавать. Однако, римлянин понимал, что он просто не успеет вырастить необходимое количество монстров, способных противостоять хоботоносым, — Даркен развёл руками. — Поэтому он решил атаковать не чудовищ, не живую силу врага, а руководителей. Сципион модифицировал не людей, а животных: неясыть обыкновенную и тигровую змею.

— Я, хитрый быть ход: птиша нецти змея в цвои когти, пока не увидеть шель, а затем сбрасывать на неё ядовитый рептилия, — уважительно кивал Вольдемар.

— Это только половина правды, — уточнил Дарк. — Сова могла летать куда выше, чем другие особи её вида, да и зрение у неё было куда как острей. А змеи, помимо нескончаемого запаса яда, также имели иные модификации, делавшие их намного умней. Но это всё лирика, — молодой человек вновь скрестил руки на груди. — Важно лишь то, что Глашек, сама того не ведая, обскакала меня. Теперь у неё есть одно из двух гербовых животных УСиМ, в то время, как у меня, сына ректора, до сих пор нет ни одного! — он резко вскинул руку и ткнул пальцем в сторону экономки, заставив ту вздрогнуть от неожиданности. — Пани Ковальская…

— Слечна… — машинально поправила его женщина.

— Слечна Ковальская, мне нужно яйцо неясыти! — уверенно сказал Дарк. — Поручаю это вам! Не подведите меня!

3.

Броня ненавидела это отвратительное ощущение в висках, которое возникает в момент осознания какой-то серьёзной ошибки, которую непонятно, как исправлять.

Словно бы твою голову схватили жёсткими широкими щипцами и теперь изо всех сил давят на рукоятки, опасаясь, что давление недостаточно, чтобы удержать тебя в случае возникновения непредвиденных обстоятельств.

И избавиться от этого чувства просто не получалось.

Это мрачное дождливое утро принесло девушке очень много неприятных открытий. Причём каждое из них уже было сделано в прошлом. Она всё это знала раньше: и про методы изготовления высоконасыщенного праха, и про личность Сковронской. Знала, но забыла. Просто на эмоциях переработала каждую крупицу столь важной информации в заклинание, направленное на спасение одной единственной жизни.

Каждое из этих открытий выбивало у Брони почву из-под ног. Под новым углом воспоминания о вчерашнем бое вызывали только тянущее чувство досады и горький привкус самобичевания на кончике языка. Неужели так сложно было сопоставить два и два? Неужели нельзя было догадаться прихватить кусок плоти человека, ненависть к которому оказалась столь сильна, что даже состоянию берсерка не удалось её стереть? Да нет, входных данных имелось достаточно, чтобы принять правильное решение. У некромагички ведь даже промелькнула соответствующая мысль, но она от неё отмахнулась, осознав, что прежде, чем отхватить голову или руку одоспешенной противницы, придётся немного повозиться с её защитой. Дескать, начальство и без того подгоняет: на это просто нет времени. Но ведь в броне вражины уже была достаточно большая брешь: вырвать кусок мышц из ноги той, кого ты ненавидишь — дело всего пары мгновений.

А высоконасыщенный прах? Тот самый, который синеглазка своими руками сняла с пояса Сковронской и лично отдала Маллою и Штернберку? Какая мерзость! И пусть в тот момент юная некромагичка не имела ни малейшей возможности догадаться о природе содержимого злополучных одноразовых держав, проклятущая совесть не унималась ни на секунду и всё продолжала грызть сердце с самоотверженностью крысы, нашедшей шарик из зерна, смоченного в меду.

Ну почему хорошая мысля всегда приходит опосля?

И тут бы разуму сконцентрироваться на том, как бы исправить ошибки прошедшего вечера, но он упорно отказывался работать над данной проблемой. Очевидно, понимал, что миссия невыполнима, и никак нельзя вернуть изничтоженные души запытанных до полной смерти сознания людей, а поймать ушедшую на перегруппировку Сковронскую не уже получится. Оттого мозг предпочёл сконцентрироваться на другой задаче: куда как более простой, но зело бесполезной.

Все мысли крутились вокруг того, что можно было бы сделать в прошлом, чтобы не корить себя в настоящем: догадаться о личности злодейки, остаться верной принципам и не отдавать прах союзникам, лучше концентрироваться на том, какие мысли крутятся в голове в момент использования заклинаний… в конце концов, не использовать “последний рубеж” и потерпеть немного боли!

Всё это было абсолютно бессмысленно! Жизнь — это будущее, а не прошлое! Но, к сожалению, опыт — это такая вещь, которая всегда приходит сразу после того, как была, на самом деле, необходима.

Дурное настроение, отлично резонирующее с дождём и приступы самобичевания мешали даже сконцентрироваться на занятиях. Броня, конечно же, как и полагается отличнице со стажем в две жизни, несколько школ и ВУЗов, со своейственной ей педантичностью оформила конспект, однако даже под пытками вряд ли бы сумела вспомнить хотя бы название лекции.

Едва лишь прозвенел звонок на перемену, синеглазка тут же поднялась с места и направилась на поиски Фортуны, небрежно сграбастав под мышку учебные пренадлежности: не хотелось тратить и секунды времени на то, чтобы разложить всё по специализированным отделениям сумочки, если это можно сделать на ходу.

К сожалению, первая лекция в расписании слечны Штернберк отличалась о той, что требовалось посетить юной Глашек. Что поделать? На третьем курсе ведь шла углублённая специализация, так что, было глупо ожидать, чтобы условные целитель и дознаватель могли сидеть рядышком на каждом занятии.

Благо, найти Фортуну оказалось не слишком сложно: это был не тот человек, который рисковал затеряться в толпе.

Присутствие главной красотки потока было легко опознать по целому ряду признаков, и один из них был классической стайкой щебечущих, словно пташки, подпевал, которые купались в великолепии слечны Штернберк, словно бы надеясь пропитаться им в достаточной мере, чтобы это стало заметно невооружённым взглядом со стороны.

— Туна! — Броня подала голос, не дойдя и пяти метров до своей цели. — Мне нужен допинг. Как у тебя с успокаивающими заклинаниями?

То, что произошло дальше, довольно сильно удивило синеглазку. Фортуна не успела ещё взглядом найти безродную некромагичку, столь деловито обращающуюся к ней прямо посреди коридора, как между ними возникла живая стена из двух мелких дворянок, имена которых Глашек едва ли помнила.

— Не много ли ты о себе мнишь, челядь? — вздёрнула нос одна из них. Высокая блондинка, единственная со второго курса обладательница двойной фамилии. — Тот факт, что тебе разок позволили выступить на собрании ковена, ничуть не меняет твоего реального статуса.

— Это Маллою нравится играться в демократию, — её подружка, обладательница каштановых волос и любительница заколотых назад чёлок, была знакома Броне куда как лучше. Примелькалась за время общих занятий. Синеглазка никогда не воспринимала данную особу, как самостоятельную единицу, способную хоть на что-то в отрыве от своего окружения. — Но когда он не смотрит, мир вновь возвращается в своё исходное состояние.