Ничего бы не случилось, не будь Коннавар таким эгоистом, жаждущим власти и славы. Взгляд Браэфара упал на массивное золотое кольцо на среднем пальце правой руки. Его подарил Коннавар в день коронации. Бендегиту Брану достался золотой браслет, Гованнану — красивая брошь с рубинами, а Фиаллаху меч с золотой рукоятью, выложенной изумрудами. Браэфар внимательно осмотрел все подарки — его кольцо было явно самым дешевым. Конн сознательно оскорбил его. Подобные унижения Браэфар терпел всю жизнь, с того дня, когда на Конна напал проклятый медведь.

Он до сих пор стоял перед глазами Браэфара — огромный, черный, изо рта капала кровь мальчиков, которых он убил в чаще. Медведь шел прямо на Коннавара. Он был таким страшным, что кровь застыла в жилах Браэфара. Конн бросился на зверя и ударил кинжалом, Гованнан кинулся ему на помощь, и очень скоро все было кончено. Конн, еще секунду назад живой и здоровый, был практически разорван на части, а трава залита кровью. Пришли охотники и добили зверя камнями, лишь тогда Браэфар обрел способность двигаться. Все смотрели на него как на труса. Вслух никто ничего не сказал, но именно с того момента жизнь Браэфара испортилась.

— Конн его так и не простил. То есть он сказал, что простил, но это была ложь, и следующие двадцать лет он вынуждал Браэфара совершать ошибки и выставлял перед всеми сущим идиотом. Как же он, наверное, смеялся! Браэфар не сомневался, что каждый его промах Конн обсуждает с Браном, Гованнаном, Остой, Фиаллахом и прочими. Они-то думали, что Браэфар не знает, что они смеются за его спиной, но он замечал все! Догадаться было нетрудно, равно как и раскрыть их нелепые заговоры против него.

Конн поставил его во главе северных приисков, чтобы увеличить добычу золота и пополнить казну. Браэфар изобрел для людей, работающих в забое, несколько инструментов, которые оказались очень полезными. А потом был обвал. Браэфара обвинили, что он вел добычу слишком быстро и использовал недостаточно деревянных опор. Погибло сорок человек, и шахту закрыли на четыре месяца. Будто бы он был виноват! «Побольше золота!» — приказал король, Браэфар так и сделал, удвоив объем добыч.

Каждое поручение Конна было пропитано ядом. А все из-за медведя!

Именно поэтому его никогда не назначали командовать войском. Как же это было унизительно! То же самое, что сказать вслух: «Браэфар — трус!» В конце концов этому поверил даже Бран, после того случая в Паннонской кампании двадцать лет назад. Конн велел Браэфару собирать подкрепление, а сам уехал сражаться с горным князем и Морскими Волками Шарда. Браэфар сделал так, как было приказано, собрав добровольцев со всех земель ригантов, и собирался вести подкрепление к Конну. Но и здесь героем сделали пятнадцатилетнего Брана, который прорвался к полю битвы с несколькими тысячами добровольцев, а Браэфар остался в Старых Дубах, чтобы в случае нападения защитить местных жителей.

Естественно, никто не воспринимал случившееся таким образом, об этом Конн позаботился. Трус Браэфар не справился с заданием, ему больше нельзя доверять командование. Бран управлял северными землями, Фиаллах — южными, а Браэфару оставили Три Ручья, где наконец он обрел настоящих друзей. Император Джасарей подослал к нему своих лазутчиков. Они сообщили, что император высоко ценит тонкий ум Браэфара и все основные открытия, например, стремена, с помощью которых кавалеристы могли носить тяжелые доспехи и удерживать равновесие в седле. Шпионы заверили, что император сочтет за честь, если Браэфар станет его другом.

Джасарей оказался настоящим другом. Его лазутчики видели, как Коннавар издевался над Браэфаром, слышали унизительные замечания в его адрес. Однажды Коннавар заявил, что это он изобрел стремена. Джасарей был прав и относительно захвата территорий армией Коннавара. Войны стоили дорого и не приносили никакого результата, народ будет богаче и счастливее под мудрым владычеством такого человека, как Браэфар.

Джасарей все понимал. Он похвалил и одобрил действия Браэфара в Паннонской кампании. «Только глупец, — писал он, — увел бы все силы на битву, оставив мирных жителей без помощи, когда исход битвы невозможно предугадать». Браэфар постоянно вспоминал эти слова. Еще Джасарей указал, что господство Коннавара над паннонами противоречит традициям кельтонов, и через лазутчиков свел Браэфара с Гуэрном, мятежным паннонским воином, мечтавшим положить конец игу ригантов. Плести интриги и составлять заговоры оказалось так увлекательно! Он покажет Коннавару, что как стратег ни в чем не уступает Брану. Докажет, что он не трус, когда выйдет на поле битвы вместе с Морскими Волками Щарда. Браэфар задрожал, вспоминая, как, обезумев от страха, бежал с поля битвы. Да, он сильно перепугался, но в этом тоже виноват Коннавар, который не давал ему возможности участвовать в битве. Если бы он хоть раз дал ему шанс, Браэфар научился бы бороться со страхом. Но теперь все страхи позади — он с Гуэрном и его воинами поджидает Коннавара, чтобы его убить.

Убить Коннавара! Он до сих пор не мог поверить, что решился на это.

Всю жизнь, за исключением последних двух лет, он боготворил брата. Большинство ошибок, не всегда по собственной вине, он допустил, стараясь ему угодить.

— Я любил тебя, Конн, — прошептал Браэфар.

Браэфару стало легче, когда он понял, что Конн никогда не явится на встречу с Гуэрном. Он сразу поймет, что это ловушка, и пришлет Фиаллаха и отряд Железных Волков, и их всех арестуют. Браэфар даже знал, что скажет, когда его приведут к королю. «Ну, Конн, у тебя не хватило духу прийти на встречу с нами. Значит, не такой ты и герой, раз послал Железных Волков, а сам побоялся прийти». Он был готов отправиться в ссылку ради того, чтобы обронить эту фразу перед генералами Коннайара. Если его прогонят, он поедет на юг и примкнет к Джасарею.

— Он едет! — закричал Гуэрн.

Сердце Браэфара упало. На дальнем холме показался одинокий всадник на белом коне. Заходящее солнце золотило его доспехи.

— Ах нет! — прошептал Браэфар, пытаясь разглядеть отряд Железных Волков. Лишь когда всадник приблизился, он понял, что король едет один. — Ах, Конн, зачем ты приехал?!

Король Коннавар въехал в Каменный круг. На нем был серебряный шлем, украшенный крыльями, нагрудник с тиснением в виде запутавшегося в терниях оленя и знаменитый клетчатый плащ. На поясе легендарный меч сидхов с золотой рукояткой. Боевой, покрывающий все лицо шлем был прикреплен к луке седла. Король спешился и шагнул к поджидавшим его мятежникам, даже не взглянув на Браэфара, который вжался в тень Каменного круга.

Вперед выступил Гуэрн:

— Иди к нам, Коннавар, мы поговорим о новом мирном договоре.

— Вы позвали меня сюда не разговаривать, — сказал Коннавар, доставая меч и опуская лезвием вниз, — вы вызвали меня сюда, чтобы убить. Вперед, предатели, я пришел, и я пришел один.

Восемь человек, сидевшие у костра, встали, когда подъехал король. Теперь они обнажили мечи и выстроились полукругом, лицом к золотому воину. Несмотря на численное преимущество, мятежники не спешили нападать. Перед ними был не просто воин, а Коннавар, Яростный Клинок, который не знает поражения.