Вскоре мы уже покинули резиденцию. В отдалении за нами следовали телохранители короля. Они не спешили ни нагнать нас, ни вырваться вперед, просто присматривали издалека. Я не удержалась от замечания:

– Мой господин не опасается, что может быть и вправду похищен?

– Вам я прощу даже свое похищение, – усмехнулся монарх. – Можете даже оглушить меня и связать по рукам и ногам, но после придется расплатиться за это сполна. Вы готовы?

– Бить своего сюзерена? – спросила я с притворным ужасом. – Нет, государь, на это я пойти не могу. Покусать, еще куда ни шло. Как показал опыт, это совершенно бесплатное удовольствие.

– Вы даже не представляете, насколько двусмысленной может быть невинная фраза, – хмыкнул король и подстегнул коня, перейдя на быструю рысь.

Я ответила непонимающим взглядом, но развивать свою мысль государь не спешил. Пожав плечами, я отправила Аметиста следом, и вскоре вновь поравнялась с монархом. Мы выехали на дорогу к Братцу. В этот раз не я выбирала ее, это сделал мой спутник.

– От полянки, на которой я ждал вас, мы галопируем, – сказал Его Величество. – Конец пути – Братец.

– Хорошо, – кивнула я.

Он повернулся ко мне, улыбнулся и произнес:

– Удачи, Шанни.

– И вам… Ивер, – с запинкой ответила я и прикусила губу, испугавшись собственной смелости.

– Ив – и вовсе звучит по-домашнему, – ответил король и, рассмеявшись, отвернулся, потому что щеки мои в одно мгновение заполыхали огнем.

А еще через несколько минут стало уже не до разговоров – приближалась полянка. Я коротко выдохнула, ощутив зарождающийся азарт. Кровь ускорила ток по венам, и сердце вдруг забухало так сильно, что его грохот отдался в ушах. Облизав губы, я уже готовилась отправить Аметиста в галоп, когда услышала:

– Кто проиграет, тот исполнит желание победителя.

– Что? – с непониманием переспросила я.

– Вперед! – выкрикнул король, и, подчиняясь его приказу, я подстегнула Аметиста.

Скачка началась. Королевский жеребец был высок и силен, мой мальчик уступал ему в росте и мощи, но сейчас мне казалось, что у Аметиста выросли крылья. А может, это Хэлл вселил в него душу своего скакуна – ветра, но, кажется, мой конь еще никогда не бежал столь быстро. Его копыта резво перебирали по дороге, и мое сердце выстукивало с ним в такт.

Рядом с нами мчался черной тенью конь государя, не уступая и пяди. Буран совершенно оправдывал свое прозвище, он казался неумолимым смерчем, способным смести с пути любую преграду мощной грудью. Но преград не было, и скакун мчался к озеру, еще далекому от нас, с каждой ускользающей секундой сокращая расстояние. Его всадник, будто слившийся с конем в одно целое, вел его вперед уверенной рукой.

Он один раз обернулся ко мне, короткое мгновение смотрел горящим взором, а после, привстав в стременах, пронзительно свистнул, и Буран, казалось, мчавший на пределе возможностей, рванул так, что мне подумалось – а конь ли это? Да и человек ли правил им? Или же сам Аденфор – беспощадный бог войны? И в это мгновение я так ясно увидела ту неукротимую силу, жившую в теле моего короля. Не пытайся я в этот момент нагнать и обойти его, то мое дыхание непременно бы сбилось. Но я была в пламени азарта и всё, чего хотела, – это не позволить сопернику выиграть у меня.

– Давай, мальчик! – крикнула я, прожигая взглядом спину государя.

Аметист, словно чувствуя то же нетерпение и досаду, что и я, еще наддал. Медленно, но верно он приближался к королевскому скакуну. Вот его морда сравнялась с черным крупом Бурана… Я даже затаила дыхание, когда наше отставание сократилось на полкорпуса…

– Боги, – хрипло простонала я и…

Буран ворвался за полосу растительности, предвещавшей берег Братца. Государь натянул поводья, и его конь взвился на дыбы, ржанием знаменуя то ли победу, то ли досаду от остановки. Мы с Аметистом пробежали еще немного, после перешли на шаг, а там и вовсе остановились.

– Полкорпуса – недурно! – воскликнул за моей спиной государь. – Весьма недурно.

– Ты лучший, – сказала я Аметисту, игнорируя результат скачек. Жеребец согласно кивнул.

Я обернулась. Король дождался телохранителей, как раз влетевших на берег озера, после отдал повод Бурана одному из гвардейцев, успевшему спешиться первым, и направился ко мне. Он протянул руки, и я соскользнула ему в объятья. Аметиста забрал второй гвардеец, и спустя пару минут мы с государем остались на берегу совсем одни – телохранители увели коней и скрылись сами. И когда я поняла это, смущение стало столь сильным, что я попыталась отстраниться…

– Нет, – как-то хрипло и резко произнес Его Величество.

Я вскинула на него изумленный взор да так и застыла, не в силах сдвинуться с места или просто отвернуться. Никогда я еще не видела его таким… таким, нет, не красивым, но завораживающим. Да, именно так. Глаза государя, обычно казавшиеся холодными из-за своего серо-голубого цвета, сейчас лихорадочно сияли. Азарт гонки зажег и его кровь. И румянец, щедро разлившийся по щекам, невероятно шел королю.

Взгляд его, вдруг ставший жадным и пугающим, блуждал по моему лицу. Он задержался на моих губах, а после вновь вернулся к глазам, и государь произнес прежним хрипловатый голосом:

– Ты должна выполнить мое желание.

– Почему? – растерянно и тихо спросила я.

– Потому что проигравший выполняет желание победителя. Я выиграл, и значит, право загадать желание выпало мне. Ты должна выполнить мое желание.

– И что же желает победитель? – кажется, уже зная ответ, спросила я.

– Поцелуй меня, Шанни, – попросил король, и я, рассеянно улыбнувшись, ответила:

– Я не умею.

– Я ведь уже целовал тебя, повтори то, что чувствовала, – он улыбнулся.

– Но…

– Просто сделай это, после ты непременно испортишь момент, но сейчас исполни то, что я загадал. Прошу.

Мой трепет был велик, наверное, и король почувствовал его. А еще в голове вдруг всколыхнулся целый рой мыслей… Но был и вновь ускорившийся бег сердца, и кровь, бросившаяся мне в голову, и затаенное желание не противиться сейчас, в эту самую минуту. И устав от внутренней борьбы, я подняла руки, накрыла ладонями плечи государя и, подавшись к нему, коснулась его губ своими губами. По-детски, невинно, почти не понимая, что делать дальше.

– Просто отвечай мне, – шепнул Его Величество.

Теперь он сам прижался к моим губам и повел в том упоительном танце, который вдруг вскружил голову, затуманил разум и проник в кровь сладкой отравой. Мои веки сомкнулись сами собой, и разум погрузился в странную негу, полную еще незнакомого чувственного трепета, превзошедшего все прошлые ощущения…

– Солнечный луч, – услышала я его прерывистый шепот, когда