— Думаю, следует открыть вам правду, Ханс, — так же тихо отозвалась Лора. — Эрмин искренне к вам расположена. Однако все это время она была влюблена в одного юношу. Его зовут Тошан, это индейское имя. Он метис. Я пыталась ее вразумить, предостеречь, но все напрасно. Она говорила, что любит его всей душой и что этим летом они поженятся. Тогда я, недостойная мать, разрешила моей дорогой девочке ждать своего Тошана на лугу возле мельницы Уэлле каждый день, начиная с конца июня.

— И юноша этот, естественно, оказался мерзавцем, негодяем, который надругался над ней и разбил ее сердце! — пророкотал Ханс. — Он не пришел потому, что нашел еще одну невинную девушку!

Лора успокаивающе похлопала его по руке.

— Не расстраивайтесь так, Ханс. Я не думаю, что Тошан надругался над невинностью Эрмин. Они виделись всего два или три раза. Дело в другом. Этот юноша погиб во время пожара. Я прочитала его имя в газете вместе с именами других жертв. Какой это был для меня шок! Я вырезала статью и спрятала ее, чтобы уберечь дочь от нового горя. Она достаточно настрадалась в детстве… Сказать по правде, я не желала ее брака с этим юношей, лесорубом, но если бы он пришел на свидание и попросил руки моей дочери, я бы не нашла в себе сил препятствовать их любви.

— Господи, Лора, что же все-таки случилось?

— Эрмин нашла статью и прочитала. Она разозлилась на меня за то, что я скрыла от нее трагедию, и обвинила меня во лжи. Девочка не выдержала нервного напряжения и потеряла сознание. Придя в себя, она долго плакала. И мы почти помирились, когда с ней случился этот ужасный нервный срыв. Посмотрите на ее щеки — она царапала и била себя. Я испугалась, что потеряю ее. Да-да, испугалась, что моя дочь убьет себя у меня на глазах. Селестен ударил ее по щеке, по-моему, слишком сильно. Потом мы уложили ее в кровать, приехал доктор. Ему крайне редко приходилось сталкиваться с подобными случаями. Он считает, что после нескольких суток искусственного сна Эрмин станет лучше.

Пианист сидел, сгорбившись, опустив голову и скрестив руки на груди. Было очевидно, что новость стала для него ударом.

— Эрмин, должно быть, сильно любила Тошана, если все закончилось болезнью, — со вздохом проговорил он. — А я ведь надеялся, что скоро мы поженимся! Она была так любезна, так ласкова… Самодовольный идиот! Я должен был догадаться, что она любит другого, моложе и красивее меня.

— И теперь он умер, — грустно подхватила Лора. — Демонстрируя бесконечное терпение и нежность, вы сможете утешить Эрмин.

Она привязана к вам больше, чем думает. Я лучше, чем кто-либо, знаю, что брак не следует строить на основе любви с первого взгляда, на основе внезапной страсти. Сама я наделала много ошибок, за которые расплачиваюсь по сей день!

Хансу пришло в голову, что Лора недооценивает силу горя, постигшего ее дочь. Однако это не уменьшило его решимости нежно любить Эрмин всю свою жизнь.

— И прошу вас, главное — будьте сдержанным, — добавила Лора. — Маруа ничего не знают об этой истории. Моя дочь никому, кроме меня, не рассказывала о Тошане. Хотя нет, думаю, она доверила свою тайну Алис Паже, учительнице.

— Но ведь Маруа, должно быть, беспокоятся о ней! — удивился Ханс.

— Мирей их успокоила, объяснив, что отдых и тишина — все, что нужно больной.

Он кивнул и неуверенно сказал:

— На улице я встретил Элизабет. Она, конечно же, поняла, что я иду к вам. Вы не сможете долго скрывать от Маруа правду, Лора.

— Таково желание моей дочери, — отрезала та. — Когда она поправится, все будет по-другому. Вы прекрасно знаете, что Эрмин отказалась петь в «Château Roberval», хотя я специально купила машину, чтобы никого не обременять просьбами отвезти нас туда. И она не хотела путешествовать из страха пропустить свидание с Тошаном.

— Вот как… — протянул Ханс, который огорчался все больше и больше.

— Не стоит отчаиваться. Она молода, она справится со своим горем, и все наши желания и мечты исполнятся. Моя дочь будет петь в Капитолии в Квебеке и на сценах иностранных театров. Мы втроем побываем в Италии, Англии, всюду. Я возьму реванш над судьбой.

Пальцы Лоры сжали запястье пианиста.

— Что до меня, то я не хочу оставаться в стране, где я познала столько горя и унижений, — добавила она. — Мы с вами выходцы из Европы, вы — потомок датчан, я — бельгийка… Зачем нам жить в Канаде? И умирать здесь? Я увезу мою дочь во Францию, куда угодно, туда, где ничто и никто не сможет причинить ей боль!

Ханс сделал ей знак замолчать. Веки Эрмин дрогнули.

— Господи, она просыпается! — шепотом сказала Лора. — Сегодня утром я, следуя рекомендации доктора, не дала ей снотворное. Его следовало принимать три дня, но не более.

— Мама? — позвала девушка.

— Я здесь, дорогая. И Ханс тоже с тобой рядом.

Пианист знаком дал Лоре понять, что он предпочел бы уйти.

— Приезжайте к нам поскорее снова, — сказала она ему. — И, прошу вас, пришлите ко мне Мирей.

Эрмин со смутным удивлением осмотрела комнату. Потом протянула матери руку.

— Мама, не уходи! Мне приснился сон… Я встретилась с Тошаном. У него были длинные волосы, как в тот вечер, на катке. Он мне улыбался…

Девушка не осмелилась сказать, что они обменялись пылким поцелуем под сенью великолепного леса, залитого розовато-золотым светом.

— Может, он хотел попрощаться со мной и поэтому пришел в мой сон, — предположила она. — Сейчас ночь?

— Нет. За окном светит солнце, но его не видно, потому что шторы задернуты. Ты много часов находилась в полубессознательном состоянии, доктор прописал тебе снотворное. Как ты сейчас себя чувствуешь?

— Мне очень грустно! Я помню статью из газеты, помню наш разговор в твоей комнате. А потом… Почти ничего не помню.

Эрмин было шестнадцать с половиной лет. Она пыталась вновь почувствовать себя уверенно в реальном мире, возвратиться в успокаивающую суету будней. Осознание того, что Тошан мертв, причиняло боль, но она ощущала потребность вернуться к своей обычной жизни.

— Бетти наверняка приходила меня навестить, — сказала она. — А Шарлотта?

— Доктор запретил посещения, — отозвалась Лора. — Но, если хочешь, я приглашу их в гости вечером. Я не сказала им правду. Мирей придумала историю о том, что ты получила солнечный удар. Жозеф с ухмылкой заметил, что это редкая болезнь для Квебека.

— Ты все сделала правильно, — со вздохом сказала Эрмин. — Не надо рассказывать им о Тошане, он ведь никогда не придет. Проснувшись, я сразу подумала об этом. Тошан погиб в огне пожара, иначе он пришел бы на свидание. Ничто другое не смогло бы ему помешать, я уверена.

— Ты права. Я звонила в железнодорожную компанию. Директор не смог сказать ничего определенного, но вспомнил, что принимал на работу некоего Клемана Дельбо, черноволосого, лет двадцати пяти от роду.