— Господин легат, на связи первый декан первой центурии Марк Туллий Аквила, я принял на себя командование в связи со смертью первого центуриона Гая Гракха, опциона Фабия Максима Алауда и тессерария Публия Порция… — доложил я, слегка запинаясь от волнения. И, возможно, от алкоголя, который наконец-то ударил по мозгам.

— Гай точно мёртв? — спустя небольшую паузу спросил Маний Север.

— Точно. Соболезную, Господин легат… — они же были лучшими друзьями, долгое время служили вместе, вместе продвигались по службе, вместе старались сделать что-то полезное…

— Какая обстановка? — ещё через полминуты пришёл в себя легат.

— Первый и третий контубернии заперты в магистратуре. Транспорта и возможности отхода не имеется. Противник использует наши слоны и грузовики. Просим… выслать все имеющиеся силы, чтобы отбить форум и вывезти легионеров отсюда, — других вариантов я, честно сказать, и не вижу. Одиночный транспорт, который могут за нами выслать, будет так же разбит, как и малышка Гая Гракха.

— Первый… центурион, не все группы ещё вернулись после атаки на лагерь второго легиона. У нас много раненых, все вымотаны. Мне потребуется время, чтобы вас вытащить. А пока что приказываю держать позицию и ни в коем случае не сдаваться в плен. Всё ясно?

— Господин легат, будет исполнено, — глупо было рассчитывать, что легат сразу пошлёт к нам израненные и измождённые войска. Он всё правильно делает. Я бы так и поступил.

Выйдя из комнаты и подобрав шлем, я описал легионерам ситуацию. Какое-то время нам придётся продержаться без подмоги. Впрочем, в ближайшую ночь нападения можно не ожидать, так как восставшим нужно оказать помощь своим раненым в лагере второго легиона после нашей атаки. Ахом (теоретически он исполняет сейчас обязанности декана третьего контуберния) и все его люди выглядят совсем разбитыми из-за сегодняшних потрясений. Правильно, они участвовали в тяжёлом бою, рассчитывали хоть немного перевести дух дома, но застряли тут. Поэтому я отправил их отсыпаться первыми.

Здание немного протопилось благодаря Германику, бунтовщики приглушили музыку. Хорошее время, чтобы собраться с силами, этим необходимо воспользоваться. В лучшем случае, нам предстоит пробыть здесь часов двенадцать, а то и целые сутки.

Я допустил серьёзную ошибку, приказав взять с собой лёгкие скутумы (у того же третьего контуберния, к счастью, щиты оказались тяжёлые). Не мог предвидеть то, что мы здесь застрянем. А у врага, скорее всего, теперь имеется огнестрельное оружие второго легиона. Пускай они и не умеют им достойно пользоваться, всё же такой расклад сил представляет большую опасность…

Мне даже удалось отключиться на несколько часов, прямо в броне и сидя на полу. Перекусить бы, но еды толком не осталось, только немного вяленого мяса, которое мы берём в каждый свой патруль. Судя по наличию генератора, топлива и свечей, в магистратуре был некий запас на экстренный случай. Только еду, подозреваю, сожрала третья центурия, обороняющая ранее здание при мелких волнениях.

— Переговоры! — услышал я возглас под утро. — Мы хотим просто поговорить! Переговоры!

— Я пойду, — поднявшись с пола, я разминал затёкшие и уставшие ноги. — Будьте начеку.

— Переговоры! Мы хотим просто поговорить! — продолжал кричать мужчина под дверью.

— Не заперто! — проорал я в ответ, вновь заняв позицию за решёткой, закрыв за спиной ворота. Только сегодня я держал в руках огнестрельное оружие. И ещё у Ахома тяжёлый скутум одолжил.

— Почему дверь не запираете? Замок что ли сломан? — в прихожую вошёл невысокий и худощавый мужчина лет сорока пяти в частично выкрашенной в синий цвет броне легиона без левого наплечника и шлема. Молодцы, начали создавать распознавательные знаки, ведь в битве нужно как-то отличать своих от чужих.

— Дверь не запираю, чтобы вы нам её не раздолбали, — честно ответил я.

— Меня зовут Силлаг. Уважаемые люди решили, что я могу говорить от их имени…

— Силлаг? Германское имя? — перебил я переговорщика.

— Не уверен. Возможно, галльское… — сбился с мысли собеседник. — А Вы, как я вижу по фалере, первый декан? И Ваше имя…

— Нет, блядь, я легат. И зовут меня «порву твой зад», — повисло затишье, после которого Силлаг расхохотался. На самом деле, я не просто так выбрал максимально пренебрежительную тактику ведения диалога. Мы находимся в полной жопе, только противник не должен об этом знать. Сейчас я стараюсь показать, что мы уверены в своих силах и готовы к самым решительным действиям. Но при этом я хочу услышать их предложение.

— В любом случае, я пришёл поговорить о сдаче…

— Сдавайтесь. Я вам мешаю что ли? Сложите оружие и надейтесь на милость Республики, — пожал я плечами, на что мужчина вновь рассмеялся.

— Нравится мне твоё чувство юмора, — заметил собеседник, перейдя на «ты». — Но сам же понимаешь, что раб, скинувший оковы, добровольно не наденет их вновь…

— Да, это отличный повод сжечь город, красавчики. Логика из ваших действий так и прёт.

— Хм… а какие у нас ещё варианты? — наклонил вбок немытую голову Силлаг. — Например, ты знаешь, за что мне дали пять лет трудовых лагерей?

— Дай угадаю, тебя посадили «ни за что»? Как и всех преступников прямо. Удивительное открытие.

— Нет, лишь как половину всех заключённых, — развел руками восставший. — Твоей драгоценной Республике требуется, чтобы 20 % всего населения были в оковах. Кто-то же должен работать за похлёбку в тяжёлых условиях, чтобы остальные жили в комфорте? Но у нас просто нет такого количества преступников. Что делать? Сажать невиновных. Прежде всего, тех, у кого нет гражданства…

— Я уже всё это слышал. Более того, я тоже могу жаловаться на жизнь, вот смотри: восемнадцатилетние парни не должны подавлять восстания заключённых в жопе мира! Нам нужно веселиться, купаться в море, бухать и трахаться, а никак не воевать!

— И это тоже правильно, не могу не согласиться, — спокойно ответил мужчина, вновь наклонив голову в сторону. — Ваши проблемы исходят из наших проблем. А наши — из-за всей системы.

— И как горстка недовольных сможет разрушить всю систему?

— Изменить, не разрушить. Ты же знаешь, почему вспыхнул Норт Аурум?

— Из-за зимней одежды для заключённых, — кивнул я, опустив взгляд.

— Скорее из-за жестокого убийства тех, кто не хотел умирать от холода…

— С этим бы разобрались преторианцы. Работа у них такая.

— Я видел, как из-за ран от плетей умирали сотни моих собратьев, но ни разу не наблюдал ребят в пурпурных плащах у нас в лагере.

— Слушай, я что