— Не сейчас, Теарин.

— Нет, сейчас. — Я невольно повысила голос. — Ибри слишком удобная мишень на роль убийцы. О нашей ссоре знали слишком многие, точно так же как и о вашей привязке. Как ты вообще позволил такому случиться?

— Это не должно тебя волновать.

Сказано было так жестко, что мигом расхотелось продолжать разговор.

— Меня волнует другое. На привязку слишком многое можно свалить, а я не уверена в том, что это сделала она.

— И кто же это сделал, по-твоему? — Взгляд Даармархского испытующе скользнул по моему лицу. — Ты слышала то же, что и я.

— Я слышала многое, — отрезала я. — В том числе то, что твоя сестра хотела от меня избавиться.

Рука под моей окаменела.

— Я прощу тебе эти слова, Теарин, только потому, что ты сейчас не в себе.

— Не в себе?! — выдохнула я. — Да, пожалуй, я сейчас не в себе. Мой брат жив только благодаря тебе, и благодаря тебе теперь все знают мое имя. Знаешь, что я думаю, Витхар? Думаю, что ты считаешь в точности так же, потому что иначе не предложил бы участвовать в отборе и не назвал местрой. От местры, особенно от претендентки на трон, избавиться сложнее, чем от наложницы с клеймом таэрран! Скажешь, я не права?!

Я задыхалась, мне не хватало воздуха, но, к счастью, мы уже пришли.

Даармархский втолкнул меня в комнаты, легкий шелест занавесей перебил резкий удар двери.

— Никогда не смей говорить о моей сестре в таком тоне, Теарин, — прорычал он мне в лицо. — Никогда не смей посягать на мою семью. Я назвал твое имя, потому что посчитал нужным. Не заставляй меня об этом жалеть.

— Ради моей безопасности? — Я рассмеялась. — Это ты скажешь Горрхату, когда он придет за нами?

Взгляд его полыхнул: надо же, задета драконья гордость!

— На моих землях ты принадлежишь мне.

Принадлежу.

Принадлежу и принадлежала с самого начала, я — собственность Витхара Даармархского, а приставка «местра» — всего лишь глупый самообман.

— Я не стану участвовать в отборе, — выдохнула ему в лицо. — Я не собираюсь бороться за твое внимание на глазах у всех, как дрессированная виари.

— Станешь, Теарин. Это приказ.

Жестокость в его голосе словно крошилась о кожу битым стеклом.

— Допроси Ибри ментально, — сказала я и отвернулась.

И вздрогнула, когда за моей спиной хлопнула дверь.

— Местра Ильеррская, все готово. — Служанка поклонилась и отступила в сторону, открывая взгляду разложенные по сундукам наряды и прочее.

Такого количества вещей у меня не было с той самой поры, когда я действительно была местрой Ильеррской, вот только в те годы никто не мог приказать мне участвовать в отборе.

Взгляд скользнул по дымке стелющихся по полу занавесей, по разбросанным подушкам, на которых кверху пузом (чтобы это самое пузо проветрить из-за не отступающей даже к вечеру духоты) спал Дири.

Вспомнилось, как совсем недавно мы сидели на них рядом с Аннэри, и тоска сдавила сердце.

— Благодарю, — чуть более сухо, чем могла бы, отозвалась я и снова отвернулась к окну.

Я стояла у этого окна, должно быть, несколько часов: с той самой минуты, как проснулась. После случившегося у дверей выставили охрану, и я ненадолго прилегла на диванчике. А открыла глаза, когда закатное солнце бликами уже расплескалось по воде, оттеняя комнату мягким розовым светом. Наверное, в сложившейся ситуации это был лучший выход, потому что иначе напряжение свело бы меня с ума.

Мысль о том, что Ибри может пострадать из-за меня так же, как Аннэри, не давала покоя до сих пор. Точно так же, как не давала покоя мысль о Горрхате, до которого рано или поздно доберется новость о новой претендентке на трон Даармарха. В том, что он не сунется к Витхару напрямую, я не сомневалась, но Горрхат умеет ждать. Он столько лет выбирал удобный момент, чтобы избавиться от моих родителей, подождет и теперь.

Что будет, когда закончится отбор?

— Местра, вам нужно что-нибудь еще?

— Нет, — произнесла, не оглядываясь.

Служанки неловко потоптались (я услышала донесшийся из-за спины вздох) и вышли.

Сарр пришел в себя около часа назад, но едва успел спросить обо мне, как тут же снова провалился в сон. Об этом мне рассказал помощник лекаря, тот самый паренек, который не смел поднять на Даармархского глаз, и это была единственная новость, которая дошла до моих ушей. Краснея, бледнея и заикаясь, опуская глаза, он выпалил ее на одном дыхании, ответил, что завтра я, скорее всего, уже смогу повидать брата, и быстро сбежал. Больше мне ни о чем не сообщали, на все хаальварны отвечали единственной заученной фразой: «Все вопросы вы сможете задать местру».

Когда? Когда начнется отбор?

К счастью, я удержала эти слова в себе и только от души хлопнула дверью, отрезая себя от стражей.

В детстве я и пяти минут не могла усидеть на месте, но сейчас ноги словно вросли в пол. Я вглядывалась в темную, обманчиво спокойную гладь океана, будто она могла дать ответы на мои вопросы. Затягивающую и безбрежную, белоснежной пеной обозначающую опасную границу рифов, над которой изредка мелькала сверкающая в лунном свете чешуя. Сколько раз за сегодняшний вечер я видела их — не перечесть. Водные драконы редко подходят так близко к берегу, разве что только в «драконий месяц». Вот и сейчас мелькнули над водой мощные крылья-плавники, и зверь взметнулся ввысь на десяток метров, чтобы потом стрелой уйти вниз.

Яростный всплеск, которого я не могла слышать, отозвался внутри гулким ударом сердца.

Возможно, именно поэтому я слишком поздно услышала шаги и, обернувшись, обожглась об угольный взгляд дракона.

Даармархский отступил в сторону, в сопровождении хаальварнов в комнаты вошли Хеллирия и нэри Ронхэн. Глаза светловолосой местры метали молнии, ноздри раздувались, превращая ее изящный маленький носик в хищный клюв.

— Оставьте нас, — скомандовал Витхар воинам, и те подчинились, плотно запечатав за собой дверь.

Лишь тогда Хеллирия шагнула к нам, сжимая кулаки:

— Что это значит, брат?!

— Сегодня было совершено покушение на местру Ильеррскую.

От последнего обращения Хеллирия скривилась:

— Да, до меня уже дошли эти кошмарные слухи.

В дипломатии ей не откажешь, это точно. Так тонко обозначить свое отношение к моему новому статусу! Не будь Ибри в подземелье, я бы даже восхитилась, сейчас же только вернула ей жесткий яростный взгляд.

— Теперь ты знаешь, что это не слухи, сестра. Отравительница найдена, и завтра на рассвете ее казнят.

— Все равно я не понимаю, какое мы, — она подчеркнула последнее слово, — с Ронхэн имеем к этому отношение. — Хеллирия стояла, расправив плечи, серебристо-голубой шелк (видимо, ее любимый цвет) подчеркивал изящную хрупкость фигуры, шлейф струился по полу расплавленной сталью. — И почему мы должны находиться здесь. — «Здесь» она тоже подчеркнула, обозначив его ледяным презрением.