лицо, потом сказал: – Ладно, валите оба. Только вот этот… – свет фонаря упал на физиономию Мороза, – останется здесь… Ясно?.. Сам пойдешь или тебе помочь?

Мороз с воем бросился на Дюгоня. Схватил его за горло, повалил, начал душить. Китаец в камуфляже гортанно заорал, кинулся на помощь Константину, принялся отдирать пальцы «батрака» от шеи потомка рыцарей.

Мы с Геннадием решили сохранять нейтралитет. Это была не наша разборка. Помогать Дюгоню было глупо. Морозу – и говорить нечего. И вообще, как мне казалось, события развивались в правильном направлении. Китаец нанес Морозу несколько сокрушительных ударов в область затылка, Мороз отцепился от Дюгоня, извернулся и изо всех сил пнул китайца в пах. Азиат ловко увернулся от коварного ботинка, но пока справлялся с потерей равновесия, Мороз вскочил и рванул через ближайший забор. Китаец сделал движение, словно намереваясь кинуться за ним, но быстро понял, что это бессмысленно.

Дюгонь, грязно матерясь, поднимался с земли и отряхивал штаны.

– Как чувствовал, что ты мне тут устроишь кордебалет, – прорычал он, обращаясь ко мне.

– Ты же мне соврал, что не знаешь про Геннадия, – пожал я плечами.

– Меня предупреждали, что его могут искать всякие проходимцы, – сказал Дюгонь. – Походу ты все-таки один из них… Слышь, Гена, а ты этому позвонил… Как его… Который тебя сюда привез?

– Нет… Ночь же. Спит, наверное, – растерянно ответил Ратаев.

– Ну ты и ботан, – с чувством произнес Константин. – Звони ему прямо сейчас.

– Так он же с одноруким приехал, – сказал Геннадий.

– Одонолуки? – заговорил вдруг китаец. – Бил чеовек в машине без она лука.

– Ну, вот… – уверенно сказал Геннадий, но за телефоном все же полез.

Обстановка стала накаляться. Я не знал, кому он собирается звонить, и о чем пойдет разговор, но почему-то готов был предположить, что Геннадию скажут ни с кем не ходить, разобраться в моей личности как следует, а лучше всего – сдать китайцам в утиль.

– Нет сигнала, – разочарованно сказал Ратаев, глядя на дисплей аппарата.

– Тут это бывает, – произнес Дюгонь. – Обычно за пять-семь минут восстанавливается.

Он сумел бросить зерно сомнения в мозг археолога. Геннадий теребил мобильник, и мне трудно было подгонять молодого человека. Моя торопливость могла вызвать еще больше подозрений. Но что было делать?

– Хей! – вдруг воскликнул китаец. И, добавив на своем языке энергичную фразу, показал пальцем в сторону ветряка. «Ноги» опоры снизу были окрашены в оранжево-красный цвет, я почти сразу понял, что там что-то горит.

Но это поняли и остальные. Дюгонь заревел белугой. Из его отрывистых выкриков можно было догадаться: он был уверен, что электростанцию подпалил сбежавший батрак. А что в этом, собственно, удивительного? Еще в пятом классе средней школы нашему поколению внушали, что рабский труд невыгоден, ибо раб всегда вредитель хозяину. Почти в такой же степени, как наемный менеджер по продажам своему работодателю.

– Ну нам-то что с этого? – задал я вопрос, обращаясь к Геннадию. – Пошли? Там твой однорукий товарищ уже беспокоится.

Ратаев колебался, как та прослойка, о которой нам тоже рассказывали в школе. Тем временем у китайца на поясе ожила рация, он поднял аппарат к уху, о чем-то заговорил. Дюгонь понял, о чем, обратился к камуфляжнику на китайском, а потом и ко мне:

– Пойдемте-ка с нами. Не нравится мне все это.

А тут и у китайца, как выяснилось, не только рация в наличии, но и пистолетик.

Идти куда-либо, кроме стоянки моей машины, мне идти не хотелось, но я сделал вид, что ничего не боюсь.

– Ну, пошли.

И мы быстро двинулись по дорожке, освещаемой фонарями, в сторону пожара. Кое-где из калиток высовывались местные жители – в темноте было трудно различить не только их разрез глаз, но и пол.

Под ветряком действительно горела генераторная. Рядом суетилось несколько человек, в пляшущем свете фонарей было видно – сплошь узкоглазых. Под их ногами валялись опростанные огнетушители. Небольшую толпу осветили фары «паджеро» – к месту происшествия подкатил сам Чжэн. Хозяин на неплохом русском языке высказал все, что думает о Дюгоне, а потом принялся орать по-китайски. Суматоха, в общем, продолжалась, про нас с Геннадием, похоже, забыли… Мы переглянулись и понемногу, шаг за шагом, принялись отходить в темноту, подальше от стихающего пожара. Наступил момент, когда стало возможно развернуться и пойти хорошим прогулочным шагом прочь… И тут раздался голос:

– Эге, про меня-то не забывайте!

Из темноты вышел Мороз: от него ощутимо несло соляркой. Спрашивать, не он ли поджег электростанцию, было глупо, я только сказал:

– Быстро идем с нами!

И меньше чем через минуту мы покинули странную деревню.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Быстро светало. С каждой минутой я все отчетливее мог разглядеть лица моих спутников – напряженные и серьезные.

– Можно теперь попробовать позвонить, – сказал Ратаев. – Чтобы Аркадий был в курсе. Может, они бы подъехали ближе и забрали нас прямо здесь…

– Это было бы очень даже неплохо, – согласился Мороз.

– Ну, если Татьяне только, – сказал я. – Сам посуди, Аркадий-то с одной рукой в любом случае машину не поведет.

– Это конечно, – согласился Геннадий. – А Артем почему не с вами?

– Буканцев? – вспомнил я фамилию странного молодого человека, убийцей которого неуклюже пытались сделать меня. – Не знаю… Так-то он водитель, наверное, опытный. Машина у него зверь, конечно…

– Да, кажется, японская. Черная такая…

Похоже, Геннадий неважно разбирался в автомобилях, если «бэчер» с турбиной для него всего лишь «японская, черная» машина. Ну и ладно. Главное, пока я у него схожу за своего. Потом, конечно, Аркадий расставит необходимые акценты, но это уже будет несущественно. Главное, у меня наконец появился шанс хоть как-то закончить эту глупую и утомительную эпопею…

– То есть, ты ждал определенного времени? – спросил я.

– Конечно. Я ждал Аркадия и Артема, но они должны были выйти на меня не так скоро. Наверное, что-то случилось. Так-то у нас в запасе еще больше месяца.

«Больше месяца»… До чего?

Сообразительности у меня хватило, чтобы понять – если задам вопрос в лоб, то сразу же выйду у Гены из доверия… Я попытался позвонить Тане, но телефон не ловил сеть по-прежнему.

Между тем над Малой Чуйской долиной рассвело окончательно. Я оглянулся на Вранки. Пожара уже давно не было видно, но из-под ветряка еще стелился шлейф черного дыма.

– Зря оглядываешься – проворчал Геннадий.

– Не думаю, что остолбенею из-за этого, – усмехнулся я. – Но мне кажется, надо прибавить шагу.

– Мы-то с тобой какое отношение имеем ко всему этому? – спокойно вопросил Ратаев. – Мне, конечно, было бы не очень вежливо уходить, даже не попрощавшись