– Даша, милая, ты волнуешься по пустякам.

– Разве? Скажи, Таня, как долго я была безнадежно слепа?

– Неправда, – шепнула Татьяна, качая в темноте головой.

– С самого начала? С того дня, как вошла в комнату и увидела его стоящим перед тобой? И все остальное время тоже? Да говори же!

– Ты спятила.

– Таня, пусть я слепа. Но не глупа. Думаешь, я ничего не понимаю? Он никогда, никогда не смотрел на меня так! И провожал тебя взглядом, полным такой нежности, такого желания, такой любви, что я отвернулась. Поверь, меня вывернуло бы прямо на снег, если бы было чем выворачивать.

– Ошибаешься, – едва слышно повторила Татьяна.

– Да ну? А что было в твоих глазах, сестричка, когда ты смотрела на него?

– Понятия не имею. Он просто проводил меня до почты. Мы попрощались. Я поднялась наверх. И при этом в моих глазах не было ничего, кроме «до свидания».

– Неправда!

– Даша, перестань. Я твоя сестра.

– Да, но мне он ничем не обязан.

– Он просто заботится обо мне.

– Не только. Он поглощен тобой.

– Нет.

– Ты была с ним?

– О чем ты?

– Отвечай! Ты все прекрасно понимаешь. Вы были вместе? Как мужчина и женщина?

– Ну конечно нет! Слушай, это все…

– Ты так долго лгала мне! И сейчас лжешь?

– Не лгу.

– Когда? Тогда? Сейчас?

– Ни тогда, ни сейчас, – едва ворочая языком, пролепетала Татьяна.

– Я тебе не верю. – Даша закрыла глаза. – Господи, я этого не вынесу. Просто не вынесу. Все эти дни, ночи, часы, которые мы провели вместе, спали в одной постели, ели из одной миски, как могло это обернуться ложью?

– Это не ложь! Даша, он любит тебя. Вспомни, как он тебя целует! Как касается! Разве не он ласкал тебя?

Произнести эти слова было труднее всего.

– Целовал. Касался. Мы не были вместе с августа. Интересно почему?

– Даша, пожалуйста…

– Теперь меня вряд ли кто захочет коснуться. И тебя тоже.

– Эти дни кончатся.

– Да, и я вместе с ними.

Даша закашлялась.

– Не говори так!

– Таня, что ты собираешься делать, когда меня не станет? Будет легче жить?

– Боже, о чем ты! Ты моя сестра… – Татьяна заплакала бы, если бы остались слезы. – Я не ушла, не покинула тебя. Осталась рядом. Я не где-нибудь, а здесь. И ни за что тебя не брошу. И мы не умираем. Он тебя любит. – Она поспешно прижала руки к груди, чтобы заглушить протяжный стон.

– Может быть. Но хотела бы я, чтобы он питал ко мне хотя бы толику тех чувств, что испытывает к тебе!

Татьяна ничего не ответила. Она прислушивалась к потрескиванию огня, прикидывая, сколько еще осталось гореть ножке стула.

– Он не любит меня, – глухо повторила она, – иначе не собирался бы жениться на тебе.

– Лучше объясни, сколько еще времени ты хотела скрывать все это от меня?

«До конца».

– Мне нечего скрывать, Даша.

– О Таня… – Даша на миг смолкла. – Как это возможно, что в такое время, в полной тьме, почти на грани другого мира у тебя еще хватает энергии лгать, а у меня – сердиться? Я даже встать больше не могу. Но ложь и гнев… все еще живы.

– Вот и хорошо. Страсти продлевают жизнь. Ненавидь меня, если душе угодно! Ненавидь со всем пылом души.

– А мне стоит тебя ненавидеть? – Губы Даши едва двигались. – Для ненависти есть причина?

– Нет! – бросила Татьяна, поворачиваясь к стене.

Лги до конца.

2

Даша не встала и на следующий день. Пробовала, но не могла. Татьяна сняла с нее одеяла и пальто. Было девять утра, и девушки даже не услышали сирены восьмичасового налета.

Татьяне пришлось опять идти в магазин одной. Она доплелась туда к полудню и обнаружила, что хлеба нет. Сегодня его получили совсем мало, и уже к восьми очереди не было.

Напрасно было спрашивать, есть ли в продаже еще что-то. Полки были пусты. Татьяна ушла и направилась в единственное место, откуда ждала помощи. В казармы.

Подойдя к часовому, она спросила капитана Белова. Незнакомый солдат, которого она раньше не видела, просмотрел список нарядов.

– Да, капитан здесь. Но за ним некому пойти.

– Пожалуйста… Хлеба сегодня не было, а моя сестра…

– Здесь, по-вашему, что, магазин? Откуда капитан возьмет вам хлеб? Проваливайте отсюда.

– Моя сестра – его невеста, – пояснила Татьяна, не двигаясь.

– И что из того? Я вам не поп, так что нечего исповедоваться. Я здесь не для того поставлен.

– Как вас зовут?

– Старшина Карпов. Старшина, – подчеркнул он.

– Послушайте, старшина, я понимаю, что свой пост вы покинуть не можете. Тогда пропустите меня на базу. Я сама найду капитана.

– На базу? Вы спятили?!

– Наверное, – согласилась Татьяна, держась за ворота. Похоже, она сейчас просто упадет. Не следовало тащиться так далеко. Но и без еды для сестры возвращаться нельзя. – Да, я спятила. Но при этом не вырываю хлеб у вас изо рта. Даже не прошу отойти, если не желаете. Все, что мне нужно, – увидеть капитана Белова. Пожалуйста, сделайте мне это маленькое одолжение. Совсем маленькое. Я ведь немногого прошу?

– Слушай, девочка, ты мне надоела! – прикрикнул старшина, снимая с плеча винтовку. – Убирайся отсюда. Поняла?

Татьяна, продолжая цепляться за ворота, попыталась покачать головой, но не смогла. Двигались только губы.

– Старшина, я буду ждать здесь. Меня здесь многие знают: полковник Степанов, лейтенант Маразов, сержант Петренко… Посмеете вы сказать им, что прогнали умирающую невесту капитана Белова?

– Ты мне угрожаешь?! – заорал Карпов, не веря своим ушам. – Да я тебя…

Он поднял винтовку.

– Старшина! – окликнул его офицер, проходивший мимо. – Что тут происходит? В чем дело?

– Просто приказал девчонке катиться отсюда ко всем чертям, товарищ лейтенант.

– Что вам нужно? – спросил офицер у Татьяны.

– Я ищу капитана Белова.

– Капитан Белов наверху. Карпов, вы его позвали?

– Никак нет, товарищ лейтенант.

– Открыть ворота.

Лейтенант втащил Татьяну внутрь.

– Пойдемте. Как вас зовут?

– Татьяна.

– Татьяна… Карпов изгалялся над вами?