Это была хрупкая брюнетка, очень миниатюрная (пять футов один дюйм), но в интеллектуальном плане она была на голову выше молодого мичмана – двумя годами раньше она получила степень магистра философии в Университете Южной Калифорнии, немного преподавала, участвовала в театральных постановках, сама что-то ставила в экспериментальном театре, опубликовала несколько поэтических экспериментов и сейчас выстраивала карьеру к должности директора музыкального департамента «Коламбия Пикчерз».

А еще она занималась магией.

Эксперименты Леслин были совершенно безобидны – только белая магия, опыты по дальней телепатической связи и тому подобное, но, так же как Ланинг в Аннаполисе, она подогревала и поддерживала собственный интерес Хайнлайна к сверхъестественному, и, возможно, благодаря этому он не скатился к прагматичному материализму, сохранил широту взглядов и позднее сумел найти общий язык с Джоном Кэмпбеллом-младшим.

Симпатическая магия, метемпсихоз, реинкарнация, телепатия, биоэнергетика – весь набор тем, которые заполнили перестроечные дайджесты в девяностых, Боб и Леслин Хайнлайн пропускали через себя в тридцатые годы. Переехав в Лос-Анджелес в 1934 году, Хайнлайн, возможно, получил доступ к Библиотеке Общества философских исследований, в которой была собрана масса оккультных и магических трудов. Хайнлайн критически и непредвзято исследовал все необычные явления и никогда не путал мнения с фактами. После завершения политической карьеры он начал задумываться о карьере писателя, и с тех пор все, что ему понравилось, показалось забавным или перспективным, он помещал в картотеку. Кое-что пролежало там не один десяток лет, прежде чем попало в какую-нибудь книгу.

Мистика для него представляла не меньший интерес, чем новые технологии и научные открытия. Несмотря на титулы, Боб никогда не был научным фантастом. Он называл свою литературу «спекулятивной фантастикой» и не видел разницы между квазинаучным допущением (гиперсветовые скачки возможны) и любым другим допущением (магия существует). Важно было лишь одно: встроить это допущение в картину мира и заставить его работать на сюжет.

«…Говоря „научная фантастика“, мы подразумеваем спекулятивную историю – историю, воплощающую понятие „просто предположим“ или „что будет, если…“. В спекулятивной фантастике принятая наука и установленные факты экстраполируются для создания новой ситуации, новой основы для человеческой деятельности. В результате этой новой ситуации создаются новые человеческие проблемы, и наша история рассказывает о том, как люди справляются с этими новыми проблемами.

История не о новой ситуации; речь идет о решении проблем, возникающих в связи с новой ситуацией…»

Лишь в самом начале он написал несколько традиционных рассказов о гаджетах – и больше к ним не возвращался. Он предпочитал концентрироваться на человеческих проблемах – а какие явления их порождают, магические или научные, совершенно не важно.

Одной из таких идей была магия, поставленная на промышленную основу. Чрезвычайно богатая концепция, из которой в конечном счете вышел «Гарри Поттер». Ну или «Операция „Хаос“» Пола Андерсона. Я не буду приписывать авторство Хайнлайну – точно известно лишь, что он впервые встретился с этой темой в рассказе «Вне всяких сомнений» в 1939 году, но идея, возможно, была не его. Дело в том, что, ныряя в литературный омут, Боб подбил свою знакомую Элму Венц заняться писательским трудом. Элма плохо понимала, что это такое, но сумела придумать кусок альтернативной истории из жизни континента Му, а в качестве элемента антуража там была магия – промышленная магия.

Не важно, была это идея Элмы, Боба или она витала в ноосфере. В следующем году Хайнлайн выжал из нее максимум возможного – он, по сути, создал новое направление в фэнтези. До того магический элемент либо вторгался в нашу повседневность, либо проявлялся в изначально магических мирах. Хайнлайн создал гибрид – наша повседневность, органически пронизанная магией, превратившейся в технологию. В определенном смысле это был перевертыш формулы Кларка «технология будущего неотличима от магии». В данном случае технология настоящего была самой магией.

Хайнлайн начал работать над повестью о промышленной магии в январе 1940 года. Несколько недель он обдумывал мир, где магия заменила технологию, записывал на карточках многочисленные следствия такого положения вещей, разрабатывал коллизии и забавные ситуации. И в этом ему помогала Леслин, которая в начале писательской карьеры была редактором и фактически соавтором Хайнлайна (поэтому при разводе пункт о переходе прав на интеллектуальную собственность бывшему супругу был отдельно согласован сторонами). В частности, идея с исчезающими десертами была целиком ее заслугой.

Кое-что он позаимствовал просто из газет, все рассуждения о симпатической магии почерпнул в «Золотой ветви» Д. Фрезера. Кроме того, похоже, в личной библиотеке Леслин имелся пресловутый Красный гримуар, оригинал которого находится в Парижской библиотеке, – оттуда, по словам Хайнлайна, было взято заклинание, приведенное в повести.

Набрав целую стопку карточек, Хайнлайн рассортировал их, пронумеровал и выложил из них что-то вроде сюжетной линии. Сам сюжет как таковой он позаимствовал из реальной жизни – как раз в эти годы в Америке шла мощная зачистка мафиозных структур, занимавшихся рэкетом и убийствами. Журналист, освещавший эту кампанию, назвал силовое подразделение мафии «Murder, Inc». Хайнлайн позаимствовал и название, поменяв на «Magic, Inc» – чтобы ни у кого не оставалось сомнений, о чем эта повесть.

Впервые в творчестве писателя в «Магии» появилась политическая тема – он изобразил неэффективность существующей системы принятия законов. Во многом ему помог опыт собственной политической карьеры. Образ женщины-лоббиста Салли Логан он полностью списал со Сьюзен Клайфтон, с которой работал в 1936 году, – тогда он уговаривал ее помочь вычистить коммунистов из калифорнийской организации Демократической партии, а она объясняла ему, как работают политические механизмы на самом деле.

Вот это органическое слияние фантастического элемента и реальных повседневных механизмов – одна из самых сильных сторон повести. Мало придумать применение волшебной палочке в современном городе, нужно еще учесть, что Американская медицинская ассоциация будет противостоять Гильдии магов-целителей, что Церковь и Промышленная палата окажутся по разные стороны баррикад, что последствия применения магии скажутся не только в быту, но и в науке, в военном деле, в СМИ, в сфере развлечений и так далее. Повесть получилась удивительно насыщенной. В ней есть политика, экономика, юмор, триллер, элементы детектива, в ней писатель впервые декларирует свое отношение к расовой проблеме. Возможно, ей не хватает стройности сюжета, но, по-моему, ее главный недостаток в том, что она слишком быстро кончается.

Как и свой первый рассказ, Хайнлайн направил рукопись «Магии» Кэмпбеллу, не указывая, для какого из журналов она написана. Он не видел различия между «Astounding Science Fiction», который специализировался на научной фантастики, и «Unknown», где печаталось фэнтези. Для него эта отраслевая специализация не значила ничего. Надо сказать, что сам Кэмпбелл был с ним в этом солидарен – он отбирал вещи для «Unknown» чисто по формальным признакам. Куда важнее для него была естественная логичность выстроенного мира и литературные качества текста. Повесть была напечатана под названием «The Devil Makes the Law» («Дьявол диктует законы» или что-то в этом роде) – Кэмпбелл редко оставлял рабочие названия Хайнлайна неизменными. Но на этот раз у него была объективная причина: в предыдущем номере «Unknown» уже печатали одну «Магию» («Математика волшебства» Лайона Спрэг де Кампа и Флетчера Прэтта), что было полбеды, но какой-то восторженный читатель прислал отзыв, в котором заявлял, что роман стоило бы назвать «Magic, Inc». Кэмпбеллу такое совпадение не понравилось, и он заменил название. Правда, к нему он добавил подзаголовок: «If magic works – why not Magic, Inc!» («Если магия работает – почему бы не быть „Магии, инкорпорейтед“!»). Оригинальное название вернулось к повести через десять лет, в книжном издании.