Произнося эти слова, Эйдриан надвигался на монаха, и теперь они едва не соприкасались лбами.

— Подумай хорошенько. Выбор за тобой.

Он видел ненависть в глазах Де'Уннеро, как тот ни старался ее скрыть; дрожащие руки выдавали желание монаха вцепиться в горло сопернику.

Однако молодой король знал, что тот не бросится на него, потому что понимал, что творится в глубине души Маркало Де'Уннеро.

Санта-Мер-Абель — вот кто его истинная невеста.

Более всего Пони поразило то, насколько маленьким оказался Пирет Вангард. Он и городом-то не выглядел по меркам женщины, большую часть жизни проведшей в Урсале и Палмарисе. Скорее он походил на деревню вокруг замка-крепости, возвышающегося на мысу над защищенной скалами бухтой с длинной пристанью. В некотором удалении от города виднелись крестьянские наделы, тоже небольшие, не такие, как под Палмарисом. Дороги же просто представляли собой колеи от телег, ничего более.

Пони когда-то служила в береговой охране, в Пирет Талме, самой южной из трех крепостей, предназначенных для защиты Хонсе-Бира с моря. Пирет Вангард был, конечно, больше, чем сторожевая крепость, и все же Пони всегда представляла себе этот город чем-то вроде приморского Палмариса, с огромной крепостью и множеством улиц и домов. Каково же было ее удивление, когда принц Мидалис сказал, что во всем Вангарде, этих обширных, покрытых лесами землях, обитателей меньше, чем в Палмарисе. Как, учитывая все это, можно надеяться противопоставить что-либо Эйдриану, чью власть признал почти весь юг страны?

Когда отряд принца вошел в Пирет Вангард, Пони также бросилось в глаза, что у причалов нет кораблей — если не считать «Сауди Хасинты» капитана Альюмета, причем весь экипаж был на борту, а паруса развернуты, как будто судно вот-вот собиралось отчалить.

— Мы должны быть готовы быстро свернуть лагерь и выступить, как только погода улучшится, — заявил Мидалис, когда его спутники, среди которых были капитан Альюмет и аббат Хейни из Сент-Бельфура, расположились в большом помещении внутри башни, откуда открывался вид на гавань.

— А направление нам подскажет Джуравиль, — вставил кентавр.

Они снова вернулись к обсуждению планов. Пони расспросила аббата Хейни о здоровье магистра Делмана, старого друга, который оказал поддержку ей, Элбрайну и Браумину Херду в последние дни правления Маркворта.

— С ним все в порядке, — ответил аббат Хейни. — Хотя он испытывает сильную тревогу за епископа Браумина.

«Как и все мы», — подумала женщина, лучше чем кто-либо понимающая, сколь серьезными последствиями чревато возвращение в Палмарис Маркало Де'Уннеро. Постаравшись выкинуть из головы эти мрачные мысли и отключившись от общего разговора, она заставила себя сосредоточиться на сложившейся к данному моменту ситуации. Они должны найти способ нанести удар, и удар как можно более ощутимый, чтобы разрушить впечатление от доселе победоносного шествия по стране нового короля и таким образом дать принцу Мидалису возможность снова вернуть себе доверие простого народа. Пока власть Эйдриана кажется несокрушимой, законный наследник престола, брат покойного короля, не может рассчитывать на сколь-либо серьезную поддержку даже среди людей, в глубине души ему сочувствующих.

Встреча продолжалась недолго, поскольку обсуждать, собственно, было особо нечего, пока не появятся новые сведения о расположении и намерениях врага. Однако едва принц Мидалис собрался подвести итог, прибыли трое новых гостей, и это резко изменило настроение собравшихся.

— Приветствую тебя, прекрасная королева Джилсепони! — воскликнул Лиам О'Блайт, близкий друг принца Мидалиса.

Худощавый, с коротко остриженными рыжими волосами и неизменной улыбкой на усыпанном веснушками лице, он выглядел далеко не столь импозантно, как его высокородный друг.

Пони тепло улыбнулась ему.

— Слава высокогорным богам, мы снова встретились, мой старый друг! — прогремел второй гость, Андаканавар, могучий рейнджер из Альпинадора. Широким шагом он пересек комнату и стиснул Пони в крепких объятиях. — Ты не представляешь, как я рад увидеть тебя, несмотря даже на то, что неприятности, похоже, следуют за тобой по пятам!

Друзья тепло улыбнулись друг другу. Потом женщина взглянула на Брунхельда, предводителя альпинадорских варваров, сделавшего так много для своего народа во времена розовой чумы. Эти двое фантастически сильных людей сумели преодолеть присущее им недоверие к любому человеку, не являвшемуся уроженцем Альпинадора; во время нашествия чумы они привели на гору Аида огромное множество соотечественников, предотвратив тем самым вторичную, наверняка не менее разрушительную вспышку этой страшной болезни в холодном северном краю. В последний раз Пони видела обоих на церемонии по случаю ее бракосочетания с королем Данубом, где они присутствовали в качестве почетных гостей.

И вот они снова здесь, и вместе с ними внушительная армия, раскинувшая лагерь к северо-востоку отсюда. «Принц Мидалис сделал великое дело, — подумала Пони, — укрепив связи между Вангардом и Альпинадором, традиционно враждебными друг другу».

— Я слышал, что это твоему сыну мы обязаны нынешними неприятностями, — сказал Андаканавар. — Кто бы мог подумать — мальчик, прошедший обучение у тол'алфар…

— Мальчиком его сейчас назвать уже нельзя, — поправила его Пони. — Эйдриан жаждал отомстить эльфам, которых ненавидел с самого детства, и совсем недавно ему удалось сделать это.

Альпинадорец недоверчиво прищурил яркие голубые глаза.

— Госпожа Дасслеронд погибла, а ее народ вынужден спасаться бегством. Повелительница тол'алфар применила сильные чары, которые не позволили Эйдриану сровнять с землей прекрасную долину, но в то же время это сделало ее недоступной и для эльфов, а саму Дасслеронд погубило.

Могучий рейнджер приложил немалые усилия, чтобы сохранить спокойствие, и все же женщина ощутила вздымающуюся в его душе волну гнева; руки альпинадорца, все еще обнимающие Пони за плечи, непроизвольно сжались. Андаканавару уже перевалило за семьдесят, однако он по-прежнему был невероятно силен.

— Твоя дружба с этими странными созданиями, которых ты называешь тол'алфар, всегда разжигала мое любопытство, — сказал товарищу Брунхельд, и Пони удивило, как хорошо он владеет языком Хонсе-Бира. — Что эта новость означает для тебя, друг мой?

— То, что король Эйдриан перешел все мыслимые границы, — угрюмо отозвался рейнджер и перевел взгляд на принца Мидалиса. — Я — твой союзник. Мы пришли из Альпинадора, чтобы поддержать друга, однако теперь это уже нечто гораздо большее. — Он мрачно воззрился на Пони. — Твой сын имеет в моем лице смертельного врага. Хочу, чтобы ты понимала это.

Эти слова больно ранили женщину, несмотря на то что она приняла твердое решение способствовать падению Эйдриана и возвращению принцу Мидалису того, что принадлежало ему по праву рождения. Глядя в голубые, сверкающие гневом глаза альпинадорца, она не сомневалась, что видит в них смерть своего сына.