– Если бы ты погибла, я бы возненавидел себя до конца дней. Я предполагал, что она попытается убить тебя, но…

– Но до последнего надеялся, что это будешь ты. Да, я знаю. И ненавижу тебя за это. Ты стоял к ней ближе всех! Она бы убила тебя гарантированно!

– Взаимное гарантированное уничтожение. Основа теории военного сдерживания в колледже. Мой преподаватель говорил, что когда у двух сторон есть оружие, способное нанести непоправимый ущерб, ни одна сторона не решится на применение. Напишу ему, что он дурак.

Я слабо улыбнулась, вдыхая аромат трав. Чай напомнил о доме. Его заваривала наша экономка в Кордеро-холле, и я даже не знала, что так скучала и по ней тоже.

– Сегодня утром приходил начальник стражи. Допрашивал меня.

– И что ты сказала?

Я пожала плечами.

– Правду. Всю… за исключением смерти Мэнфорда и кое-каких нюансов. Их мало интересовали мои приключения, в основном Белами, Вероника и то, что мы делали в библиотеке. Они считают, что «Дора Заката» охотилась за историческими ценностями, чтобы продать их на черном рынке. В том числе за дневниками Конрада.

– Но никого, кроме Вероники, не взяли, так? Да и она в тяжелом состоянии – неизвестно, выживет ли. Мы по-прежнему не знаем, кто ей помогал. Ничего о других членах ордена.

Я покачала головой.

– Но хотя бы есть шанс, что их будут искать. Поднялся большой скандал. Сотрудница опеки – убийца. Во всех газетах наши имена.

– Таковы законы жестокого мира. Что поделать? Я известный детектив. Тебе придется смириться с моей популярностью, Кайли.

Рассмеявшись, я облизала сладкие от ягодного сока пальцы.

– Как Стелла? Ты связался с Гербертом? Она в порядке?

– О, они нашли общий язык. Ей нравятся теплые края.

Говоря это, Райан как-то странно отвел глаза, и я занервничала.

– Что такое?

– Ничего. Просто у нас с Уолдером возник небольшой спор… Я запретил ему учить Стеллу плавать. А Уолдер в ответ посоветовал сначала получить право ее воспитывать. Слово за слово – и нас услышала твоя сестра.

– Представляю…

– Да, обоим крепко влетело. Вот уж не думал, что тихоня Кортни вырастет в такую стерву. Оказывается, я по ней скучал.

– Может, Стелле не стоит пока возвращаться? Пока «Дора Заката» не поймают?

– Их могут и не найти. Сейчас они залягут на дно и постараются спрятаться. Мы не знаем даже, сколько там членов. У меня есть идея получше. Может, нам троим не стоит возвращаться? Я же обещал тебе теплое море, золотой песок и что там еще?

Райан протянул руку, и я осторожно вложила свою, а потом притянула его к себе, чтобы поцеловать.

– С ума сошла! Кайли! Ты еще не поправилась.

Он коснулся губами моей щеки.

– Если ты не будешь хорошей девочкой, я тебя накажу.

– Нет уж, Хефнер, оставь свои фантазии при себе. Мне давно не семнадцать.

– Кайли. – Райан отстранил меня, чтобы посмотреть в глаза. – Ты же не думаешь сбежать? Ты останешься… вы останетесь со мной?

– Да. Конечно, останемся, если ты захочешь. Только я хочу, чтобы ты понимал, на что идешь. Что я больше не смогу иметь детей, что вокруг моей семьи вечно бродят какие-то психи. Что моя сестра в лечебнице, а у меня самой репутация неразборчивой в связях богатенькой дурочки.

– Ну, у нас у каждого на счету длинный список глупостей. По-моему, после всего, что мы пережили, я просто обязан тебя не отпускать.

Он заключил меня в объятия, и сколько мы так просидели – не знаю.

– А контракт подпишешь? – спросил Райан.

– Не-а, – улыбнулась я. – Ни за что.

– Упрямая. И колючая. Ежик. Кайли, я сейчас серьезно. Мне не нужен контракт, чтобы забрать Стеллу. Контракт мне нужен, чтобы не дать тебе сбежать. Вернее, дать мне время, если ты вдруг захочешь сбежать. Убедить тебя, что я – мужчина твоей мечты. Кайли, я тебя люблю. Второй раз я не совершу ошибку.

– Я тоже люблю тебя. Но придется как-то это пережить. Я не подпишу, прости. Я слишком часто обжигалась и, наверное, дую на воду. Но нет.

– А Стелла? Она должна быть моей дочерью не только на словах. Если с тобой что-то случится, а мы не будем женаты, она попадет в приют.

– Я напишу завещание и укажу тебя опекуном так же, как папа указал опекуном для Ким Герберта. Мы не позволим ей остаться одной.

– Герберт, – недовольно буркнул Райан. – Гениальный юрист.

– Эй, хватит, вы в какой-то мере коллеги. Во всяком случае, на одной стороне.

– Да, на стороне сестричек Кордеро. А в остальном, милая, адвокат – второй враг детектива.

– А первый кто?

– А первый – свидетель.

– Ты невыносимый эгоист.

– Угу. Совершенный. А совершенство, моя дорогая, прекрасно в любом своем проявлении.

И с ним мне жить до самой старости? Райан хмыкнул, расстегивая больничную рубашку, горячая ладонь проникла под тонкую ткань. Дыханием обожгло ухо:

– Теперь моя очередь тебя лечить.

Услышав стук каблуков, я резко отпрянула от него и поморщилась: резкие движения еще причиняли боль. Воспоминания о ментальном ударе потускнели, но тело помнило ощущения и отчаянно сопротивлялось повторению.

– Я ничего не видела! – заявила Кортни, демонстративно прикрывая глаза.

– Да брось, как будто ты не в курсе, откуда берутся дети. Что, Герберт тебе до сих пор не объяснил? Или ему для того, чтобы кончить, нужно подписать тысячу бумаг и соглашений? – фыркнула я.

– Узнаю любимую сестру. Райан, неловко оставлять тебя наедине с нереализованными желаниями, но я всего на полчаса, поболтать с Кайлой. Ты нас не оставишь?

– Конечно. – Он поднялся и целомудренно поцеловал меня в лоб, ни дать ни взять заботливый супруг. – Заскочу на работу, а вечером загляну еще раз. Надо решить, что будем делать, когда тебя отпустят.

Кортни напряженно следила за тем, как Райан собирается, и я поняла: это вовсе не сестринский визит к постели больной. Что-то случилось, и наверняка это «что-то» связано или с «К» или с «Дора Заката». Как-то многовато в моей жизни дурацких псевдонимов и названий.

– Что случилось?

– Когда тебя увезли целители, мы вернулись, чтобы обыскать Веронику и найти зацепки, которые бы вывели нас на других членов «Дора Заката». И забрали дневник Конрада.

– Это же хорошо. У вас получилось подобрать код? Ты отправила Герберту копию, чтобы он попробовал найти его?

Вместо ответа Кортни молча протянула мне знакомую книгу. Полная нехороших предчувствий, я открыла первую попавшуюся страницу и ахнула. Она была совершенно пуста. Вся книга была пуста, словно я держала в руках не дневник человека, жившего много сотен лет назад, а стилизованный под старину блокнот!