«После нас хоть потоп!» Так почему бы не предусмотреть потоп заранее? Геббельс смотрел на происходящее с очень своеобразной точки зрения: чем разрушительнее становятся бомбардировки союзников, тем лучше. Гибли ценнейшие памятники истории: церкви, замки, дворцы, – но у людей была одна забота – выжить. Большинство немцев все же понимало, что в безжалостной воздушной войне неприятель не имел никакой возможности щадить исторические здания. Разумеется, Геббельс сознавал, что союзники в первую очередь хотят вывести из строя военную промышленность и коммуникации Германии. Но это не мешало ему заявлять, что они намерены стереть с лица земли всю вековую культуру немцев. В то время обыватель был слишком озабочен своей судьбой, чтобы обращать внимание на его слова. И только потом, когда ночной вой сирен забудется, люди вспомнят его слова и скажут: «А ведь он был прав!»

Предусмотреть потоп заранее… Если бы мнение Геббельса что-то значило, обстоятельства не сложились бы так плохо не только для Германии, но и для всей Европы. Но теперь обстоятельства таковы, что все более поздние сравнения будут говорить в пользу гитлеровского режима.

Геббельс никогда не питал иллюзий по поводу отношений русских с их западными союзниками. Черчилль был одним из самых непримиримых противников коммунизма. Можно предполагать, что разведка Германии узнала в свое время о том, как Черчилль пытался убедить своих американских друзей произвести высадку войск на Балканах. Можно также предполагать, что он хотел оккупировать Балканы, чтобы помешать русским распространить свое влияние на запад от их границ. Скорее всего, Геббельсу было известно и то, что Черчилль настойчиво убеждал американцев первыми вступить в Берлин.

На Ялтинской конференции союзники уступили Советам Берлин и большую часть Германии. Нам неизвестно, знал ли Геббельс об этом пункте соглашения. В любом случае он понимал, что договор, подписанный в Ялте, – вещь весьма взрывоопасная. В своей очень примечательной статье «2000 год» он заложил немало бомб замедленного действия, чтобы в нужное время они сработали; он упрямо доказывал, что рано или поздно союзники передерутся между собой. Приведем несколько цитат из статьи:

«На Ялтинской конференции три вождя наших противников решили сохранять оккупацию Германии до двухтысячного года, поскольку этого требует их программа полного уничтожения германской нации. Нельзя не признать, что проект задуман с размахом…»

«Из этих трех шарлатанов по меньшей мере двое начисто лишены мозгов, а вот третий, то есть Сталин, заглядывает вперед намного дальше, чем его сообщники… Если немецкий народ сложит оружие, Советы захватят в дополнение к большей части Германии весь восток и юго-восток Европы. Перед громадной территорией упадет железный занавес… Вся остальная часть Европы будет ввергнута в политический хаос, что явится прелюдией к приходу большевизма…»

«На выборах 1948 года Рузвельт потерпит поражение, а вместо него президентом Соединенных Штатов станет республиканец, который будет проводить политику изоляции. Скорее всего, первым делом он отзовет американские войска подальше от бурлящего котла Европы, а весь американский народ будет с восторгом приветствовать его решение…»

Геббельс также предсказывал Третью мировую войну, в которой Россия победит Великобританию, в результате чего Англия станет коммунистической страной, а «железный занавес» отрежет от мира всю Европу еще на пять лет. За ним будут скрытно идти лихорадочные приготовления к войне.

«Затем, – писал он, – начнется генеральное наступление на Соединенные Штаты». Далее он продолжает: «Западное полушарие окажется в смертельной опасности. США будут проклинать тот день, когда на Ялтинской конференции президент, чье имя уже забыли, заложил возможность такого развития событий…»

«Где те времена, когда слово Великобритании было весомым и значимым в международной политике? Можно только посмеяться над тем, что британский премьер– министр наивно предполагает руководить политическим и социальным устройством рейха вплоть до 2000 года. В течение предстоящих десятилетий Англии хватит совершенно других забот… она будет отчаянно бороться за то, чтобы сохранить хотя бы толику того могущества, которым она некогда обладала на всех континентах».

Эти выдержки из статьи показывают, что Геббельс был неплохим оракулом, однако главное не в том, что он весьма проницательно видел, как будут развиваться события, а в том, что его предсказания преследовали только одну цель: чтобы последующие поколения помнили, что «он всегда знал, что произойдет в будущем».

Еще более важное значение имеет подтекст его предсказаний: если бы люди прислушивались к Гитлеру, история могла бы пойти иным путем. «Можно себе представить другое развитие событий, но теперь слишком поздно. Фюрер не раз посылал в Лондон свои предложения в многочисленных меморандумах еще за месяц до начала войны. Он предлагал согласовать германскую и британскую политику исходя из принципа, что Германия признает превосходство Англии на море, но, в свою очередь, требует предоставить ей безраздельное право обеспечивать порядок на суше, чтобы две великие нации могли сохранить мир во всем мире… При таких обстоятельствах большевизм можно было бы сдержать в рамках одного уже существующего государства».

Он нашел нужные слова, чтобы красочно описать опасность, нависшую над всем миром. Не случайно выражение «железный занавес» вошло в наш обиход, и это только одно из изобретенных им крылатых слов. Так, например, в оккупированной русскими зоне Германии коммунистическая партия взяла на вооружение нацистский лозунг: «Кто не с нами, тот против нас!»[118] О большем Геббельс и не мог мечтать, ведь именно к этому он и стремился – чтобы люди повторяли его слова и мысли и говорили: «Так сказал Геббельс!»

Он предчувствовал, что так и будет, поэтому и сказал фрау Габерцеттель: «Только после моей смерти люди поверят мне».

Из-за недостатка газетной бумаги выпуск «Ангрифф» пришлось приостановить. Геббельс уже годами ничего не писал для своей первой газеты. Со временем она стала рупором главы Трудового фронта Роберта Лея, к которому Геббельс не питал ни малейшего уважения. Тем не менее он тяжело переживал исчезновение со сцены своего детища, созданного когда-то с таким трудом.

Он вынужден был притворяться, что верит в победу Германии. «Наш реальный шанс – последнее сражение, – писал он. – Нацию, которая решилась пойти на самые крайние средства в борьбе за свое существование, никто не победит». Но что он подразумевал под «самыми крайними средствами»? Может быть, чудо-оружие? Геббельс никак не мог преодолеть свою давнюю настороженность к оружию возмездия, и это мешало ему использовать этот козырь в своих речах и статьях. Он с большой неохотой разрешил своим партийным пропагандистам объявить людям, что оно будет применено едва ли не со дня на день. И все же для распространения ободряющей новости была развернута целая кампания. Однажды в разговоре он заметил, что людям необходимо оказывать моральную поддержку, а затем стал развивать свою мысль: «Никто не посмеет упрекнуть нас в распространении лжи и никто не посмеет пригвоздить нас к позорному столбу за пустые обещания, потому что мы их не давали».