Одной из главных задач старшего лейтенанта Лисина (дона Серхио Леона), прибывшего в Испанию в 1938 г., было наведение строжайшей революционной дисциплины среди республиканских военных моряков, куда входили коммунисты, анархисты, разного рода буржуазные либералы.

Назначение Лисин получил на должность старшего помощника командира лодки, стоявшей в ВМБ Картахена, которой командовал Г. Ю. Козьмин.

Несмотря на то что экипаж лодки состоял из испанцев, не знавших русский язык, уже через 2 месяца Лисин стал блестяще справляться со своими обязанностями, т. к. не только досконально изучил устройство незнакомой подводной лодки, но и хорошо узнал экипаж, преодолев языковой барьер и научившись сносно говорить по-испански.

После нескольких боевых походов лодку поставили на ремонт, а Лисина перевели старпомом на подводную лодку «С-2» к В. А. Егорову, еще до войны награжденному орденом Ленина.

При выходе на боевое патрулирование в поле зрения командования «С-2» неоднократно попадали итальянские или немецкие транспорты (о чем Егоров и Лисин судили по справочникам корабельного состава), но шли они под английскими или французскими флагами, а следовательно, нарушать «табу» наши подводники, руководствуясь строжайшими указаниями из Москвы, не имели возможности. Оба они, как и другие наши подводники в Испании, понимали нелепость этого положения, но ничего сделать не могли.

Соратники Лисина по службе на ПЛ в Испании В. А. Егоров и Г. Ю. Козьмин погибли потом во время Великой Отечественной войны, командуя дивизионами подводных лодок (один — на Балтике, второй — на Черном море).

. В марте 1939 г. весь республиканский флот по договоренности с «миротворцами» из Парижа и Лондона перешел из Испании во французскую военно-морскую базу Бизерта, где испанские военные моряки были разоружены. Произошло это потому, что руководство республиканского военно-морского флота поддалось на провокацию, устроенную предателями в сговоре с англо-французами.

… В октябре 1938 г. Лисина отозвали в Советский Союз. Н. П. Египко и И. А. Бурмистров, оказавшие неоценимую помощь республиканской Испании в вывозе архивов компартии и нескольких основных членов ЦК во главе с Долорес Ибаррури, получили звание Героев Советского Союза.

В августе 1940 г. вошла в строй новая ПЛ «С-7», командиром которой назначили С. П. Лисина.

… Из воспоминаний командира ПЛ «Л-3» П.Д. Грищенко: «К утру море, шумевшее и бурлившее всю ночь, как будто застыло («Л-3» возвращалась в базу после отработки задач боевой подготовки. — Прим. авт.). Мы подходили к Либаве. Навстречу нам идет подводная лодка. Поравнявшись, приветствуем ее первыми: на флоте принято отдавать предпочтение кораблю, уходящему в море, а не возвращающемуся.

На рубке подводной лодки белой краской выведено — «С-7». На мостике хорошо виден ее командир С.П. Лисин. Я машу ему рукой — счастливого плавания. «С- 7» уходит в дозор, не зная, что завтра она будет уже воевать. Это было в субботу 21 июня 1941 года» (Грищенко П. Д. Мои друзья подводники. М., 1966).

Находясь в дозоре, «С-7» получила радио из штаба флота: «Началась война С.Германией. Перейти на дозор военного времени».

Ночью 25 июня сигнальщики обнаружили военные катера, принятые за свои, т. к. они правильно ответили прожекторами на запрос, переданный с лодки. Так как на лодке находился тяжелобольной краснофлотец Петров, Лисин принял решение передать его на катер и продолжать патрулирование. При приближении катера открыли по лодке артиллерийско-пулеметный огонь, а потом с лодки увидели следы 2 торпед, идущих на нее. Быстро повернув навстречу торпедам, которые прошли по левому и правому бортам лодки, срочно погрузились на глубину. От взрывов серии глубинных бомб, сброшенных на лодку, вылетело несколько заклепок из прочного корпуса, началось поступление воды, возник пожар на пусковой станции левого борта. Пожар быстро ликвидировали, но поступление воды продолжалось, угрожая залить электромоторы, вспомогательные механизмы. Отключив все механизмы и застопорив ход, легли на грунт.

После нескольких часов борьбы с водой, убедившись, что немецкие торпедные катера удалились, командир принимает решение всплывать. Однако всплыть не удается: нос лодки не отрывается от грунта.

Объявив боевую тревогу, вооружив артрасчет и всех, кто будет выходить на мостик в первую очередь, ручным оружием и гранатами, командир дает команду на аварийное продувание главного балласта (сжатым воздухом из баллонов командирской — аварийной группы). С дифферентом на нос 30 градусов лодка всплыла.

В надводном положении лодка вошла в Виндаву, а потом, после окончательного устранения повреждений, перешла в Ригу. Через некоторое время — снова выходы в море.

Очередной поход в конце сентября 1941 г. Вышли на позицию перед островом Лавенсаари. Пробыв в море до 20 октября и не обнаружив целей, пошли в базу, попали в жестокий шторм.

…С 28 октября по 15 ноября, находясь в море вблизи вражеских берегов, вели обстрел вражеских позиций из 100-мм и 45-мм орудий. Стреляли почти каждую ночь. Несколько раз наблюдали вспыхнувшее пламя в районах объектов, которые выслеживали днем, ведя наблюдение в перископ: загорались склады с горючим.

…2 июля 1942 г. «С-7» снова вышла в море. Форсировав минные заграждения, вышли на пути движения вражеских судов. При форсировании Гогландской минной позиции несколько раз слышали скрежет металла корпуса лодки о минрепы вражеских мин. Всплыли в надводное положение после почти суточного пребывания под водой. Общее время, затраченное на прорыв через противолодочное заграждение, трое суток.

6 июля обнаружен транспорт водоизмещением примерно 7000 тонн. После 40 минут погони для выхода в точку торпедного залпа произвели попытку пуска торпеды. Торпеда из торпедного аппарата не вышла. Атака сорвалась. Всплыли в надводное положение. Снова погоня, снова выход в вершину «торпедного треугольника». Залп одной торпедой. Транспорт разломился пополам и затонул. Запись в дневнике штурмана М. Хрусталева: «Это наша месть за Ленинград».

Надо сказать, что к этому времени (июлю 1942 г.) на Балтике уже погибло 5 советских подводных лодок, и экипаж «С-7» стремился отомстить за гибель своих собратьев. Но эта месть будет позднее, пока все еще впереди.

Через двое суток обнаружен большой конвой из 16 транспортов. Эскорт из нескольких эсминцев и сторожевых кораблей. Над конвоем барражирует самолет. Выбрав самую крупную цель, «С-7» пошла на сближение. Рассчитав выход в точку залпа, командир в перископ обнаружил, что ближайший эсминец повернул в сторону лодки и дал полный ход. Он явно заметил перископ и пошел на таран. Сколько воли и выдержки надо было иметь командиру лодки, чтобы еще около минуты идти прежним курсом и скоростью, чтобы занять точку залпа. Наконец: «Аппараты — товсь!.. Пли!» Две торпеды устремились к цели. Срочное погружение без хода (лодка мгновенно «падает»), эсминец проносится над рубкой лодки, едва не касаясь ее форштевнем. Доклад акустика: «Наши торпеды взорвались!..». Но и без этого доклада слышны один за другим два мощных взрыва, а потом еще более мощный (взорвался боезапас). Эсминец начал сбрасывать глубинные бомбы. Погас свет, разбиваются плафоны, гремит разбитое стекло, потекли сальники, началось поступление воды через прочный корпус (вылетели заклепки). После 23 сброшенных бомб преследование прекратилось. Всплыли под перископ. Командир вспоминал: «Захотелось взглянуть на результаты атаки… На месте атаки эсминец и транспорт без хода, развернувшиеся на обратный курс. На воде плавают обломки затонувшего судна, стелется дым, ходят шлюпки, подбирая с воды матросов…»