– Да уж, надо думать!

– Когда мы разговаривали с вами после того, как пострадал этот человек в Париже, после драки, которую вы наблюдали в переулке, вы сказали мне, что находитесь в Амстердаме. Вы сказали, что полетите в Париж, встретитесь там с Рене и все ему разъясните. Почему вы этого не сделали, Джоэл?

– Бог с вами, Ларри! Вы же только что слышали, через что мне пришлось пройти! У меня не было ни единой свободной минуты. Я шел по следу этих людей – этой их проклятой “Аквитании”, – и действовать тут можно было одним-единственным способом – внедрившись в их ряды. Я не мог терять времени!

– Человек этот мертв. Вы имеете какое-нибудь отношение к его смерти?

– Господи, ну конечно имею! Я его убил! Он пытался меня задержать, они все пытались меня задержать! Они выследили меня в Копенгагене и потом уже не выпускали из-под надзора. Здесь они поджидали меня в аэропорту. Это была ловушка!

– И все для того, чтобы помешать вам встретиться с этими генералами и фельдмаршалами?

– Да!

– Но вы только что сказали, что они пригласили вас к себе.

– Все это я подробно объясню вам завтра, – сказал Конверс устало. Напряжение последних часов, а вернее, дней довело его до полного изнеможения, голова раскалывалась от боли. – Позже я изложу все в письменном виде, но, возможно, вам придется приехать сюда, чтобы забрать эти бумаги, а заодно и меня. Главное – мы наладили связь. У вас есть имена, вы представляете в общих чертах их замысел и знаете, где я. Посоветуйтесь с Натаном, продумайте все, о чем я сообщил вам, а потом, уже втроем, мы решим, что нам делать. У вас есть связи в Вашингтоне, но тут нужна крайняя осторожность. Мы не знаем, кто за кого. Но в этом есть и нечто положительное. Материалы, которые имеются, а вернее, имелись в моем распоряжении, могли быть собраны только теми, кто стоит на самом верху. Можно предположить также, что я был запущен именно ими и что эти люди, которых я не знаю, следят за каждым моим шагом, потому что я делаю то, что им не под силу.

– И делаете вы это в одиночку, – закончил Тальбот. – Без помощи Вашингтона. Без их помощи.

– Вот именно. Они не могут раскрыть себя; они должны оставаться в тени, пока я не раздобуду что-нибудь конкретное… Таков общий план. Когда вы переговорите с Натаном, и если у вас возникнут вопросы, сразу же позвоните мне. А я пока прилягу, на часок или около этого.

– С вашего позволения, я задам еще один вопрос. Вы знаете, что Интерпол выдал ордер на ваш арест?

– Да, знаю.

– И то, что американское посольство разыскивает вас?

– Тоже знаю.

– Мне сказали, что вам предлагали явиться в посольство.

– Вам сказали?…

– Почему вы не связались с ним, Джоэл?

– Господи! Да не могу я! Неужели я бы не сделал этого будь у меня такая возможность? Посольство кишит людьми Делавейна. Ну, допустим, это преувеличение, но троих-то я знаю. Я сам их видел.

– Насколько я понял, посол Перегрин лично заверил вас в том, что он гарантирует вам безопасность и соблюдение тайны. Разве этого недостаточно?

– “Насколько я понял…” Так вот, я отвечаю вам: недостаточно. Перегрин и представления не имеет о том, что творится у него под носом… А возможно, он все прекрасно знает… Я видел, как автомобиль Ляйфхельма проехал в ворота посольства так, будто у него есть постоянный пропуск. И было это в три часа ночи. А Ляйфхельм, Ларри, – настоящий фашист, и никогда никем иным не был! Так как же в этом свете выглядит Перегрин?

– Перестаньте, Джоэл! Это ведь только ваши домыслы, вы порочите человека, который того не заслуживает. Уолтер Перегрин – один из героев Бастони. Его действия в битве за этот плацдарм стали легендой Второй мировой войны. И кроме того, он был призван из запаса и никогда не служил в регулярной армии. Весьма сомневаюсь, что фашисты были бы у него желанными гостями.

– Его действия? Значит, он – один из этих командиров? В таком случае очень может быть, что он прекрасно знает, что творится у него в посольстве!

– Это несправедливо. Его критические выступления по адресу Пентагона являются неотъемлемым фактом его послевоенной карьеры. Он не раз говорил, что военные страдают манией величия, и налогоплательщикам это дорого обходится. Нет, вы несправедливы к нему, Джоэл. Думаю, вам следует послушаться его совета. Позвоните ему по телефону, поговорите с ним.

– Я несправедлив? – тихо повторил Конверс, неопределенное чувство, гнездившееся где-то внутри его, теперь переросло в недоверие. – Погодите! Это уж скорее вы несправедливы по отношению ко мне. “Мне сказали…”, “насколько я понял…”? Что это за оракул, с которым вы поддерживаете связь? Кто подсказывает вам все эти перлы мудрости относительно меня? Откуда у вас все эти сведения?

– Ладно, Джоэл, ладно… успокойтесь. Да, я разговаривал с некоторыми людьми, с людьми, которые хотят вам помочь. Человек в Париже мертв, а теперь вы говорите, что еще кто-то умер в Бонне. Вы толкуете о разведчиках, о патрулях, об этих жутких препаратах, о том, как вам пришлось убегать через лес и скрываться в реке. Неужто ты сам не понимаешь, сынок? Никто же тебя ни в чем не обвиняет и даже не считает ответственным за это. Но что-то произошло, и ты заново переживаешь свое прошлое.

Конверс был потрясен.

– Господи! – вырвалось у него. – Да вы не поверили ни единому моему слову!

– Все дело в том, что вы а это верите. Я тоже кое-чего повидал в Северной Америке и в Италии, но это несравнимо с тем, через что пришлось пройти вам. У вас укоренилась глубокая и вполне оправданная ненависть к войне и ко всему военному. И если рассуждать по-человечески, по-другому и не может быть, учитывая все, что вы пережили.

– Ларри, то, что я вам сказал, правда!

– Вот и хорошо. Прекрасно. В таком случае обратитесь к Перегрину, явитесь в посольство и все расскажите. Вас там выслушают. Он лично выслушает вас.

– Неужто вы тупее, чем я думал? – крикнул Джоэл. – Я ведь сказал вам – я не могу! Я никогда не обращусь к Перегрину! Меня просто убьют!

– Я разговаривал с вашей женой, простите – с вашей бывшей женой. Она сказала, что у вас бывали такие моменты по ночам…

– Вы разговаривали с Вэл? Вы и ее втянули! Вы окончательно сошли с ума! Неужели вы не понимаете, что они следят за каждым? Это же происходит прямо у вас под носом, советник! Лукас Анштетт! Держитесь от нее подальше, иначе я… я…

– Что “я”, сынок? – спокойно спросил Тальбот. – Вы убьете и меня?

– О Господи!

– Сделайте так, как я вам советую, Джоэл. Позвоните Перегрину. И все будет хорошо.

Внезапно Конверс услышал в трубке посторонний звук, который он слышал раньше бесчисленное количество раз: короткий звук зуммера, обычно несущественный, но в данных обстоятельствах весьма важный. Именно так Тальбот вежливо оповещал свою секретаршу, что требуется ее присутствие в кабинете: взять исправленное письмо, документ или сделать запись под диктовку. Джоэл знал, зачем ее вызывают, – чтобы сообщить адрес жалкого отеля в Бонне.