На берегу находилось шесть каноэ и было разложено столько же костров, на них жарились моллюски, а вблизи лежали устрицы. Мы решили, что туземцев было тоже шесть и каждый из них, собрав раковины, развел на берегу огонь, чтобы полакомиться ими. Мы с удовольствием отведали это блюдо и в уплату оставили несколько ниток бус. Поблизости, у корней дерева, находился небольшой колодец или источник. Так как день клонился к вечеру, решили вернуться на борт.

Пятница, 4-е. Ветер северный, ясная погода. Вернувшись вечером на корабль, я узнал, что у источника никто не появлялся, но невдалеке от нас около двадцати туземцев ловили рыбу. Утром, поскольку ветер мешал нам выйти в море, я направил несколько групп наших людей в глубь страны, чтобы наладить взаимоотношения с туземцами. На берегу близ источника, в том месте, где обычно туземцы ловили рыбу на своих каноэ, один из мичманов встретил древнего старика, женщину и двоих детей.

В разговор со стариком мичман не вступил, так как был один и боялся, что его обнаружат другие туземцы. Однако он отдал туземцам птицу, которую ему удалось подстрелить. Они до нее не дотронулись и не произнесли ни слова, казалось, туземцы были испуганы. Местные жители ходят почти голые, даже на старой женщине не было ничего, что бы прикрывало ее наготу. Д-р Монкхауз и кто-то из наших, будучи в лесу, невдалеке от источника встретили шестерых туземцев.

Они, казалось, дожидались приближения белых и кинули в м-ра Монкхауза дротик, который чуть не угодил в него. Человек, пустивший дротик с дерева, спустился вниз и бросился наутек, сопровождаемый своими друзьями. Это было единственное происшествие, которое приключилось в течение дня.

Суббота, 5-е. Днем с группой людей я отправился в северную часть залива; пока одни ловили рыбу, другие совершили прогулку на 3–4 мили в глубь страны, точнее говоря, вдоль побережья. Ничего примечательного нам не попалось, большая часть местности в сторону от берега пустынная, кое-где встречаются болота и топи.

Возвратившись к шлюпке, увидели, что нашим рыболовам повезло: они поймали много мелкой рыбешки, которую матросы за очень плотную чешую прозвали «кожаной курткой», такая рыба водится в Вест-Индии. Утром на ловлю скатов отправился ял, к вечеру люди вернулись с богатым уловом, который составил 400 фунтов, одни только внутренности весили 240 фунтов[195]. Сам я с группой людей отправился в глубь страны, но не встретил ничего примечательного.

Воскресенье, 6-е. Вечером вернулся ял, матросы поймали двух скатов весом около 600 фунтов. М-р Бенкс и д-р Соландер собрали здесь очень много видов растений, поэтому я назвал залив Ботани-Бей (Ботаническим заливом)[196].

Он находится на 34°0' ю. ш. и 208°37' з. д. Залив удобен и надежен. Его легко узнать по окружающей местности; поверхность ее довольно ровная, однако прибрежная полоса более высокая. Недалеко от берега поднимаются крутые скалистые Утесы, которые образуют нечто напоминающее длинный остров, лежащий в средней части прохода. Приближаясь с юга, залив можно обнаружить прежде, чем корабль окажется против него, однако залив незаметен, если подходить с севера.

Вход лежит на WNW, его ширина немногим больше мили. Входя в залив, следует держаться южного берега до тех пор, пока корабль не достигнет пустынного острова, который лежит у северного берега. Вблизи острова самая большая глубина 7–6–5 саженей. На значительном расстоянии от южного берега и от внутреннего южного мыса, поблизости от входа в залив, лежит отмель, но дальше у северного и северо-западного берега есть проход глубиной при низкой воде 12–14 футов, а в 3–4 лигах [к северо-западу] глубина 3–4 сажени, и здесь [на берегу] я обнаружил немного пресной воды. Возле южного берега почти в миле от входа мы отдали якорь, чтобы облегчить доставку воды на борт и, воспользовавшись южным ветром, выйти в море.

Впоследствии мне посчастливилось найти прекрасный источник на северном берегу в первой песчаной бухте вблизи острова, перед которым можно стать на якорь. На острове много леса, однако в нем мало разновидностей. Самые большие деревья величиной примерно с наши дубы; по виду они тоже напоминают дубы и выделяют красноватую смолу; древесина этих деревьев тяжелая, крепкая и черная, как у эвкалипта. Другой вид – очень высокие и прямые, напоминающие сосны деревья: древесина у них плотная и тяжелая; они похожи на американские каменные дубы[197] Из всех здешних деревьев только эти два вида могут служить хорошим строительным материалом. Растет здесь и кустарник, некоторые пальмы, а у входа в бухту есть мангровые заросли. Местность лесистая и ровная, почва, я полагаю, песчаная; в лесу очень много красивых птиц (какаду, попугаи и другие). Водятся в этих местах и вороны, очень похожие на своих сородичей в Англии.

У входа в бухту, где тянутся большие отмели из песка и грязи, водится немало водяной птицы, которая здесь добывает себе пищу. Большинство здешних видов неизвестно нам; одна из птиц размером с гуся и с черно-белым оперением похожа на пеликана. На отмелях водятся устрицы, моллюски, гребенки и другие. Я полагаю, что это основной вид пищи местных жителей. Туземцы на каноэ подходят к банкам и выбирают раковины руками из песка и грязи; иногда они поджаривают и съедают моллюсков сразу же в каноэ; по всей вероятности, именно с этой целью они разводят в лодках огонь – другое объяснение трудно найти.

Население немногочисленно и нескученно, туземцы живут небольшими группами, рассеянными по всему побережью. Те, которых мне довелось видеть, ростом примерно такие же, как европейцы; кожа у них темно-коричневая, но не черная, волосы не курчавые, черные, гладкие. Они не носят ни одежды, ни украшений, и ни того, ни другого мы не видели ни на людях, ни в их жилищах. Некоторые из местных жителей покрывают лицо и тело белой краской.