– А мы его тузом по уссам… Семь!

– Э-э-э… девять.

– Девять червы!

– Витязь козырной!

– Девять коссырь, витязь коссырь!

– Взял.

– Дама коссырная, туз коссырный… Шесть копий, шесть щщиты на эполеты… Вашшество, вы – дурень!

Алесса осторожно постучалась. Она с братьями Расстрельными уже подготовила несколько эскизов росписи в Терракотовой комнате и сметы по оной, осталось утвердить конкретный вариант и получить задаток. Большую часть своей доли девушка собиралась пожертвовать приюту имени святого Филогрина, где довелось пожить Даренке – это немного, но Алесса знала, что кое-кто из новых богатеньких знакомцев подтянется по ее примеру.

– Занят!!! – рявкнул в ответ венценосец и полуразборчиво проворчал: – Давай еще срежемся, сыроварню отыгрывать буду.

Знахарка перевела взгляд с одного телохранителя на другого:

– Вы, главное, следите, чтобы повелитель корону не заложил, не то этот прохвост мохнатый всех нас в доярки подрядит.

Орки многообещающе закивали.

Вернувшись к себе, Алесса прилегла на кушетку. Время подходило к полднику, но Вилль от оружейника все не возвращался, а без него кусок в горло не полезет.

Последние два месяца было нелегко, тем более что тактику пришлось просчитывать сразу. Столько раз хотелось поговорить начистоту, попытаться переубедить принципиального болвана, обидеться, закатить скандал, в конце концов! Алесса выбрала другое: она просто оставалась девушкой из леса, которую некогда повстречал капитан стражи провинциального городка. Может, это и называется женской мудростью? Настоящей мамы рядом не было, идти за советом к биологической не хотелось, и Алесса решила довериться интуиции. Да, Вилль старше, да, умнее, да, сильнее и тверже характером, но он никогда не станет копией своего отца – настоящего аватара, бесстрастного творения Двуликой Богини, для которого на первом месте всегда стояло слово «должен», а «хочу» на последнем. Иногда приоритеты нужно менять. Науми знала, почему парень начал пропадать в университете: просто не мог смотреть на Тай-Линн и заставлять себя видеть в ней Повелительницу. Но Алесса не собиралась облегчать ему жизнь. Когда Вилль попадался на глаза, тянула его в парк, в город, в Черногривку на лошадях покататься – куда угодно, лишь бы вместе. Ведь ничего не изменилось, Тай-Линн по-прежнему рядом. Южной кошке нелегко далась эта позиция, но победа осталась за ней: аватар загнал себя в тупик, из которого не мог выбраться самостоятельно, и оставалось протянуть ему руку да подобрать нужные слова. Жестоко. Но на войне как на войне…

Аватар никогда не раскрывался так, как прошлой ночью. Алесса знала, что сдвинула с мертвой точки свой маятник, и теперь их часы не затихнут еще много-много лет. Сперва девушка испугалась, узнав, что отнимет у Вилля половину отпущенного ему долголетия, но тот успокоил, намекнув: долго – значит, до эпохи космолетов не состарятся (тьфу-тьфу, не к ночи будь эта пакость помянута).

Если парень опять не увязнет в кровавом болоте по самые кончики длинных ушей!

Ощущения от внедрения в разум чужой сущности уже успело немного забыться, и науми едва не сверзилась с кушетки от неожиданности, когда в мысли робко поскреблись:

«Алесса… можно?»

«Конечно!» – душа нараспашку.

Небольшая заминка, словно незваный гость вытирал ноги в парадном, соображая, насколько он жданный.

«Помнишь, ты позволила обратиться к тебе в случае чего?»

Алесса фыркнула. Позволила, надо же! Чуть ли не силком заставляла.

«Да-а, ушастенький?» – кошачье кокетство.

Смешок в ответ. Недолгое раздумье. Решительность.

«Лесь, я нашел логово Цирюльника», – ряд мыслеобразов: крепостная стена, пригорок, поле, шильда с пометкой «Рудяное», двухэтажный заброшенный особняк, еще крепкий с виду, черная раззявленная пасть подпола.

Эмоциональный подъем как лавиной снесло.

«Он там?!»

«Думаю, да», – злорадная уверенность.

«Вилль, уходи!» – испуганная просьба.

«Ну, Ле-эсь…»

«Винтерфелл, немедленно убирайся оттуда!!!» – отчаяние и ярость.

«Хорошо, хорошо… Эх, а я хотел притащить его тебе в качестве предновогоднего подарочка с алым бантом на макушке…» – плохо скрываемая досада, образ завернутого в ковер упыря с бантиком, лежащего под Щедрой Яблоней, трансформируется во внушительную фигу.

«Лучший мой подарочек ты – живой и невредимый! И если тебя порежут на ленточки для бантов, я этого не переживу, так и знай!»

«Уже выхожу. Передай капитану, чтобы прислал десяток наших… – Недовольство сменяется изумлением, затем тревогой, в мареве которой вспыхивают огоньки нарастающего страха… – Да что ж ты за тварь?!!»

Вилль с досадой опустил крышку подпола, чтобы упереться взглядом в лаково блестящие носки сапог и оббитый металлом наконечник тонкой черной трости. Сапоги продолжались штанами из плотного бархата и обрывались подолом гордона, расшитым серебряной и золотой нитью, а камни в пряжке ремня выглядели настоящими – видимо, упырь любил пощеголять. Средь бела дня?! Надо было не туесок лука покупать, а обвеситься низкой-другой чеснока и для пущей уверенности сжевать пару долек! Минуточку…

Как зачарованный аватар уставился на золоченый набалдашник трости, одновременно напоминающий пламя и луковицу. Только на самом деле это был эфес шпаги с яблоком в форме орлиной головы, клювом соединенной с одним из лепестков львиной гривы, послужившей гардой. При жизни Берен очень гордился наградным оружием, принятым из рук самого императора. Но как шпага попала к Цирюльнику?!

Да что ж ты за тварь?!!

– Искал меня, да? Ты догадливый, щенок. – Голос был низкий, с шипящими нотками, а лицо…

Разглядеть лица не удалось.

Тугая волна горячего воздуха ударила аватара в грудь, отбросив на стеллаж, так и брызнувший под спиной градом щепок. Упав на четвереньки, Вилль перекатился в сторону, уклоняясь от следующей атаки и одновременно ставя глухой барьер, отсекший его от Тай-Линн, – страшно представить, каково пришлось хрупкой девушке, так и не научившейся отделять эмоции своей половинки от физических ощущений, если у самого перед глазами вспыхнули звезды, а пара ребер, кажется, треснула. Вскочил с саблями наголо, однако упырь нападать не спешил. Да упырь ли?

Вилль не раз видел вампиров, в том числе скадарских эмпуз с ламиями, но этот тип не походил на нежить. Ростом с самого аватара и примерно такого же телосложения, разве что держится уверенней, темноволосый, а вот с лицом возникла проблема. Нет, каждая черточка по отдельности виделась отчетливо, однако все вместе не желало складываться в единую картинку.

Цирюльник насмешливо скривил губы:

– Зря ты ко мне прицепился. Глупенький щенок…

– Сам дурак. – По канону следовало бы изобрести нечто пафосное, но на ум лезла сплошь нецензурщина. Под ложечкой тревожно екало, на сердце проклевывались ростки беспричинного страха. Кажется, этот тип ворожил, как-то по-особенному гипнотизировал жертву, что даже на аватара действовало.