–И пусть только попробуют заняться импортозамещением (Даже импортный «word», ставит палки в колеса, обнаруживая ошибку, видно разработчики программ на русском языке, ещё не готовы к такому повороту дел, раз у них в словарном запасе отсутствует это слово) в этой отрасли растениеводства. – В согласии с Веней, ему кивает, когда-то бывшая совсем селёдкой Злата. Но хамон делает своё дело и теперь в Злате даже наметились незаметные до этого женские совершенства, на кои, со свойственным ему слюноотделением, посматривал сидящий напротив, смолящий сигару Ларион.

– Да уж, нечего говорить. Делу табак. – Как всегда точно поставил диагноз системе, некурящий, но всегда имеющий, что сказать, не понятно (по мнению Вени), каким образом затесался сюда, в ряды особо приближенных к несистемным, Шико. Между тем, покинувший кабинет, руководящий актив несистемных, поставил цели и задачи, а уж те, кто остался здесь, в кабинете, должны были всё детализировать и, отформатировав, и завернув в удобоваримую упаковку, всё это подать на обозрение такого доверчивого зрителя.

Так основной костяк креативщиков составляла группа во главе с Веней, который всем своим внешним видом (ноу-хаусность его причёски была притчей во языках) показывал приверженность к теории распространения мозговых извилин в пространстве. Ведь избыточность извилин в индивидууме, получает своё продолжение в их волосах и это непреложный факт (а ты попробуй уложить эти непослушные, вьющиеся волосы). Другая же, не менее креативная группа во главе с Шико, не имеющего такой пышной прически, из чего можно предположить, что здесь имеет место зависть, считала, что всё это спорно, когда как наличие бороды, вот это уже бесспорный аргумент, подтверждающий мудрость её носителя.

На что в ответ звучала сакраментальная фраза Вени:

–Barba non facit sapiens. – На что в свою очередь следовал быстрый ответ Шико:

–Можешь не переводить, я в курсе. – Когда как он был совершенно не в курсе и эта фраза Вени, просто выносила мозг Шико, считавшего, что грех издеваться над его незнанием иностранных языков. Но если Шико не мог похвастаться большим образованием, то сама природа вставала на его сторону. И стоило только за окном выпасть снегу, как ряды носителей бород увеличивалось в геометрической прогрессии, что тихой сапой грело душу Шико, когда как Веня, явно кусая локти, пытался философски парировать, говоря, что всё это только сезонно. При этом и в стане Вени находились свои отступники, которые, не выдержав давления носимого на голове груза волос и однозначно поддавшись на соблазнительную рекламу на заборе: «Куплю волосы. Дорого!», – остригли себя (Забыв о постриге в орден справедливости) и, получив свои 30 сребреников, переметнулись в новомодный нынче стан «глобусов», не имеющих на голове и ворсинки.

–Ладно, за дело. – Сказал, вернувшийся в кабинет Максимилиан, хлопнув в ладоши, пытаясь разогнать сгустившийся над умами и столом дым. Что не так уж легко сделать, когда дым отечества и действительно сладок.

– Я не люблю беспредметных разговоров, коими нынче пестрит вся либеральная и свободная пресса. Правда, надо признать, что она и должна быть такой относительностью. Как говорится «Anescire ad non esse» или в переводе: «Из незнания к не существованию», что есть основное правило, которым мы руководствуемся в нашей работе. – Максимилиан выдохнул, бросил свой взгляд на эту пышущую желаниями публику и продолжил.

– Новая нормальность, вот тот принцип, который уже объединил все наиболее просвещённые головы на западе. И мы, как передовая часть страны, должны, наконец-то, осознать и сделать для себя выводы. Что всё, что мы делали до этого момента, в корне не верно. И для того чтобы достигнуть своих целей, мы должны отбросить прочь все эти устаревшие и никуда уже негодные методички (многозначительное ёрзание задниц на местах). Я слышу призывы, что нам необходим новый либеральный миф, со своим внешним управлением и ультиматумом Борова. Что ж, со многим и в частности, с предложениями и дискредитации наших противников, введением ценза по фарфоровым зубам, вводом новых санкций, со всем этим соглашусь. Но прежде всего, мы должны сами избавиться от своего стереотипного мышления, которое скажу откровенно, и в нашей среде уже приняло свои мифологические формы. Кроме того, нам нужна свежая кровь (причмокивания в зале). При этом мы должны изменить сам подход к нашей деятельности и главное, кардинально перестроить своё отношение к выбору нового лидера. Ведь от этого выбора и будет зависеть жизнеспособность нашего движения. И только благодаря правильному выбору, что, прямо скажу, в современных реалиях задача архисложная, мы сможем переломить ситуацию в свою сторону. Ну, а уж если не получится, то вы понимаете, что нас ждёт (повсеместный процесс утоления жажды пересохшего горла). Кто и кем он должен быть? – Задав громко вопрос, Максимилиан обводит взглядом присутствующих, которые почему-то попеременно сглатывают подступившие комки к горлу.

– Я пока что, не скажу, да и переходить на личности не в моих правилах (слышны облегченные выдохи тех, кто задерживал дыхание), но я всё-таки дам вам основной принцип, на который нам нужно будет опираться в подборе нового лидера (шелест блокнотов и приятные звуки, открывшихся колпачков от ручек). Иисус не был христианином, Будда не был буддистом, так и лидер оппозиции, не должен быть оппозиционером (мёртвая тишина). Да, именно такой подход и сможет вытащить нас из болота и дать хоть какой-то шанс на спасение. Да и вообще, случившийся раскол, вещь всеми прогнозируемая и ожидаемая, так что поэтому, мы просто обязаны его использовать по полной. Как, к примеру, в своё время РСДРП раскололась на большевиков и меньшевиков, так и мы, вобрав в себя все свежие силы и, выдвинув своего нового лидера, создадим новую партию, названную по этому, ассоциативному историческому примеру «большевидящие». Это пока что, только черновой вариант. И как только мы сможем преодолеть себя, то только тогда наша партия, как и сто лет назад, сможет привести к кардинальному слому прежнего режима. – На фоне замерших, с разинутыми от недопонимания и изумления ртов, закончил свою речь Максимилиан.

–Но как? Это немыслимо! Совершенно не понятно. Ну, таким Макаром, мы чёрт знает, до чего дойдём. Это чё за фамильярность. Я, знаете ли, не потерплю подобные упоминания. Да рот свой закрой. Сам пошёл. Пузиционер. От такого слышу. Господа успокойтесь. Пасть закрой! – дискуссионный шум накрыл кабинет Коко и всех тех, кто не успел и значит опоздал. Максимилиан же, задав тон и тем самым, выполнив свою задачу, решил, что его присутствие на этом можно ограничить и, воспользовавшись своим привилегированным положением, в соответствии с ним, ушёл не прощаясь.