Прислушивающийся к их беседе Квикка подумал: насколько же легче выдержать такое падение ребенку весом в шестьдесят фунтов по сравнению с воином втрое тяжелее? Но из долгого опыта он усвоил, что единый король не придает значения возможностям неблагоприятного исхода. Ну, по крайней мере, плавает он неплохо. Квикка лично наточил поясной нож Шефа до бритвенной остроты на случай, если придется срочно высвобождаться в воде из «упряжи». Бранд отобрал дюжину лучших во всем флоте пловцов, включая себя, и разместил их парами на кружащих спасательных судах.

Но все равно эксперимент казался обреченным на провал. С помощью счетов Шеф рассчитал конструкцию нового змея с площадью поверхности в четыре раза большей, чем у змея Толмана. Аппарат вышел так велик, что выступал за борта и корму «Победителя Фафнира». Первая трудность заключалась в том, что веса Шефа могла не выдержать хрупкая подставка, на которую был водружен змей. Король приказал сделать для себя подмости, чтобы опираться на них до того момента, когда ветер, как он надеялся, подхватит его.

Ветер, во всяком случае, дул сильный. Все корабли флота, которых ныне насчитывалось свыше шестидесяти, на галсе бакштаг левого борта развивали скорость бегущего человека или даже пустившейся в легкий галоп лошади. Небо было, как всегда, безоблачным, но имело более темный оттенок. Ордлаф предсказывал бурю, хотя все считали, что шторм в этой теплой луже и сравнивать нельзя с «делателями вдов», налетающими на корабли в северных морях. В своих вычислениях единый король силу ветра тоже учитывал.

— Готов, — сказал Шеф.

Он взобрался по короткой приставной лесенке — на этот раз по настоящей, не по допотопному Градуалю — и полез ногами вперед в кожаную сбрую. Дерево гнулось и трещало. Моряки стартовой команды с тревогой посматривали на крепления, а работающие на лебедке проверяли подвижность ворота. Змей, который только что рвался в небеса, застыл в зловещей неподвижности, словно налился свинцовой тяжестью.

Шеф ухватился за рукоятки управления, повертел их по-всякому. Он тоже почувствовал, что змею не хватает подъемной силы, и недоумевал, что же будет дальше. Неужто он так и будет здесь лежать, точно свиная туша? Или стартовики просто столкнут его за борт, и он рухнет, как тот дурак в перьях, что спрыгнул весной с башни Дома Мудрости?

Шеф посмотрел на окружающие его встревоженные лица. В одном не было сомнений: ждет ли его успех или неудача, в возможности для человека летать никто не усомнится. Как минимум половина моряков из летной команды носила на шее новые амулеты в виде крыльев Вёлунда, или, как называли его англичане, Вейланда. Эти люди с гордостью считали себя летунами. Шеф создал новую профессию. Несколько новых профессий.

— Готов, — повторил он.

Восемь самых высоких моряков подошли к змею, разом присели, и каждый ухватился обеими руками за раму. Теперь команды отдавал Квикка, руководитель старта.

— Подъем! — крикнул он.

Восемь стартовиков одновременно выпрямились и выбросили руки высоко над головами: вес был невелик, сильные мужчины могли бы поднять его вдвоем, а Бранд или Стирр — даже в одиночку. Но важно было сохранять равновесие. Квикка поглядел на людей с лебедками, столпившихся у подветренного борта, огромный змей вытеснял их с палубы, однако они удерживали тросы и готовы были вытравливать их. Опытный Квикка выжидал, пока не увидел, что ветер подхватил змея, подталкивает его снизу.

— Пуск!

Восемь стартовиков отклонились назад, как метательные рычаги взведенных катапульт, и бросили змея вперед и вверх, на волю ветра. Шеф почувствовал толчок и тут же понял, что змей под ним заваливается назад. Ветер подхватил машину, но понес ее вниз, ниже борта «Победителя Фафнира», чтобы обрушить в море и превратить в мешанину порванных растяжек и сломанных планок. Шеф крутанул первую попавшуюся рукоятку, почувствовал, что змей угрожающе нырнул вниз, увидел разинутые рты моряков, столпившихся у подветренного борта. Повернул другую рукоятку.

Боковые крылышки повернулись, ветер сильнее налег на огромные плоскости из провощенного хлопка, двинул машину вверх. Преодолевая тяжесть пилота, громоздкая конструкция набирала высоту. Люди на лебедках почувствовали натяжение тросов, принялись медленно и осторожно их вытравливать; каждый старался держать трос слегка натянутым, но не препятствовать подъему. У них был большой опыт в этом деле.

Шеф старался вспомнить, что говорил ему Толман, и даже пытался выполнить указания мальчика. Ветер ниже направления взгляда, повернуть рукоятку вот так. Нет, выше, повернуть назад. И все время его заносило бортом к ветру, и он двигал зажатую между коленями рукоятку хвостового оперения — нет, нет, в другую сторону.

На краткий миг полет уравновесился, и Шеф исхитрился взглянуть вниз. Под ним покачивался на волнах флот, словно стайка детских корабликов в пруду; на каждой палубе запрокинутые лица. Он видел их отчетливо, на одном из спасательных судов в подветренной стороне узнал Бранда. Может, помахать рукой, крикнуть что-нибудь?

Ветер только и ждал, когда летун хоть на миг отвлечется. Змей начал разворачиваться носом вверх, моряки у двух соответствующих тросов попытались наклонить передний край рамы обратно, и в этот момент Шеф дернул за рукоятку управления.

Зрители увидели, что змей клюнул носом, неожиданно завалился вправо, потерял ветер и подъемную силу и, словно куча тряпья, рухнул в море. «Победитель Фафнира» развернулся к месту падения, моряки стали наматывать на вороты ведущие к змею тросы. «Нарвал» Бранда уже опередил их, пловцы попрыгали с борта в воду и устремились к покачивающемуся на волнах змею.

Шеф встретил их в воде.

— Мне не пришлось резать веревки, — сказал он. — Я просто выскользнул. Вытаскивайте его, — крикнул он Ордлафу, приближавшемуся на «Победителе Фафнира», — и проверьте, много ли поломок.

— И что теперь? — спросил Квикка, подхватывая взбирающегося на борт короля.

— Теперь, само собой, попробуем еще раз. Сколько времени Толман учился летать?

— Толман-то научился, а тебе зачем? — возразил Квикка. — Просто для забавы?

Шеф посмотрел на него сверху вниз.

— Да нет же, — ответил он. — Мы должны делать все, что только возможно. Потому что есть люди, которые тоже стараются изо всех сил. И отнюдь не для того, чтобы облегчить нам жизнь.

Император внимательно рассмотрел принесенные Эркенбертом чертежи, однако ничего в них не понял. Он мог мгновенно оценить участок земли, доспехи и оружие, скаковую лошадь и ее упряжь. Но он так и не научился соотносить начертанное на бумаге с реально существующим.

— Для чего это? — спросил он.

— Это позволит в полтора с лишним раза сократить время перезарядки нашей новой катапульты. Как ты знаешь, — Эркенберт постучал по чертежу, — трудность всегда была в том, чтобы поднять короткое плечо — плечо, на котором находится противовес. Если бы мы делали это быстрее…

Он не окончил фразы. Если бы он перезаряжал гигантскую катапульту у стен Септимании быстрее, то успел бы выстрелить три раза и разбить ворота, прежде чем противник сумел бы ответить. Тогда была бы устранена причина самых крупных неприятностей Римской империи.