По свидетельству Кавериных, в день смерти Морозов пребывал в прекрасном расположении духа. Утром после завтрака гулял с Зинаидой Григорьевной в парке, во время второго завтрака предложил на следующий день съездить в Монте-Карло «поиграть немного», говорил, что по приезде в Москву надо отправить младшего сына, Савву, на отдых в Крым. Поcле второго завтрака супруги расстались, Зинаида Григорьевна пошла в номер к доктору Селивановскому, поговорить о здоровье мужа. Иными словами, Савва Тимофеевич и не помышлял о смерти, строил планы на будущее, ничуть не сомневаясь в том, что оно у него есть. Это подтверждает и Д. А. Олсуфьев. По его словам, 13 мая «Морозов в хорошем настроении… вышел на прогулку, сказав дома, чтобы ему подали» на обед «…землянику со сливками. Эта подробность доказывает, что в этот день у Морозова не было и мысли о самоубийстве. Но одинокая прогулка его продолжалась недолго. Через некоторое время кто-то из французской прислуги увидел, как Морозов, как бы кем-то преследуемый, в ужасе бежал по саду в направлении к своей вилле. Ворвавшись в свой дом, несчастный, никому ничего не объясняя, заперся в своей комнате, из которой… послышался выстрел… и все было кончено».[649] Далее Дмитрий Адамович добавляет уже от себя: «Что случилось на прогулке с Морозовым, так и осталось для всех его близких тайной. Но, конечно, догадка напрашивается сама собою: а именно, что тот же или другой «некий страшный», следивший за ним, настиг его и на Ривьере».

Сама Зинаида Григорьевна не видела, как ее муж бежал по саду. В этот момент она вышла из номера доктора Селивановского, поднялась на свой этаж и как раз подходила к своему номеру, чтобы пригласить Савву Тимофеевича на обед, как вдруг услышала выстрел. М. JT. Каверина рассказывала: 3. Г. Морозова, «будучи рядом с комнатой, где находился Савва Тимофеевич, услышала выстрел. От испуга на какое-то мгновение остолбенела, затем, придя в себя, вбежала к нему. Через распахнутое окно она увидела убегающего мужчину».[650] На крик Зинаиды Григорьевны в комнату вбежали служащие гостиницы и врач H. Н. Селивановский. Николай Николаевич, увидев, что Морозов лежит на кровати, на спине, с закрытыми глазами, спросил Зинаиду Григорьевну: «Это вы закрыли ему глаза?» Та отрицательно покачала головой. По заключению Селивановского, Савва Тимофеевич был убит во время сна. Свое мнение врач высказал Зинаиде Григорьевне, когда они возвращались в Москву.

Итак, если сопоставить эти два свидетельства, получается, что 13 мая 1905 года Савва Тимофеевич столкнулся по меньшей мере с двумя неприятными ему лицами. Один встретил Морозова в парке, напугав его и вынудив спасаться бегством. Другой поджидал его в комнате отеля и, когда Савва Тимофеевич добрался до номера, убил его. Очень может быть, что он дождался момента, когда Савва Тимофеевич успокоился и лег на кровать, а может, успел закрыть покойному глаза и переместить тело после выстрела, и потому замешкался в комнате. Но не слишком ли это — подсылать к Морозову сразу двух (если не более) убийц? И насколько это правдоподобно?

Существует еще один источник, сообщающий о контактах С. Т. Морозова с посторонними лицами во время его пребывания в Европе. Это секретное донесение в Департамент полиции, составленное градоначальником Москвы графом П. А. Шуваловым после 29 мая 1905 года. «По полученным мною из вполне достоверного источника сведениям, покойный Савва Морозов… незадолго до выезда из Москвы… рассорился с Горьким, и по приезде Морозова в Канны к нему, по поручению Горького, приезжал один из московских революционеров, а также революционеры из Женевы, шантажировавшие покойного».[651] Очевидно, «московским революционером» являлся Красин. И вполне вероятно, что убийца действительно был не один — это вполне могли быть те самые «революционеры из Женевы», о которых говорит Шувалов.

По словам Т. П. Морозовой и И. В. Поткиной, «Департамент полиции хорошо отслеживал революционеров, делал это профессионально, и поэтому его сведениям стоит доверять». Действительно, если сличить свидетельство Шувалова с текстом из воспоминаний Красина, выяснится, что… «революционеры из Женевы» в мемуарах Леонида Борисовича тоже присутствуют. Вот что писал Красин: «По окончании съезда, после кратковременного пребывания в Женеве, я одновременно с другими выбранными членами Центрального комитета выехал обратно в Россию».[652] Но, как уже говорилось, между Женевой и Россией затесалась поездка Красина во Францию — причем, как следует из даты, указанной самим Красиным, не в Виши, а в Канны. И в это путешествие он отправился не один. Таким образом, вероятнее всего, Красин лично не убивал Морозова — за него это сделали его помощники. Зато потом именно Леонид Борисович станет распорядителем средств, полученных им по страховому полису С. Т. Морозова.

Таким образом, картину смерти С. Т. Морозова можно восстановить лишь приблизительно. Наиболее обоснованной представляется версия организованного убийства коммерсанта с целью наживы. Однако документально подтвердить ее очень сложно. Слишком много вопросов остается без ответов.

Вероятно, смерть крупного купца, который пошел не по своему пути и не выдержал, навсегда останется овеяна ореолом тайны.

Как бы то ни было, 43-летнего С. Т. Морозова не стало в живых. Гроб с телом Саввы Тимофеевича доставили в Москву его жена и племянник, А. Г. Карпов. 29 мая 1905 года Савва Тимофеевич был похоронен на Рогожском кладбище в Москве.[653] Похороны были пышные. По свидетельству репортеров столичных газет, проститься с Морозовым пришло более 15 тысяч человек, в том числе приезжие из Орехово-Зуева, Богородска и Твери.

На похоронах С. Т. Морозова присутствовали видные общественные деятели и ученые: К. С. Станиславский, В. И. Немирович-Данченко, В. И. Качалов и др. Не было лишь простудившейся М. Ф. Андреевой и М. Горького, приславших вместо себя венки: руководство Москвы решило прибегнуть к существующему у старообрядцев обычаю не произносить надгробных речей и таким образом лишило революционеров возможности устроить из похорон митинг. А без митинга похороны оказались им неинтересны… Зато было много рабочих и служащих Никольской мануфактуры. Как это обычно бывает, проводы в последний путь показали истинное отношение к Морозову со стороны тех, с кем он общался. Показательна в этом смысле икона Саввы Стратилата, созданная на средства работников Никольской мануфактуры в церкви Рождества Богородицы села Нестерова близ Орехово-Зуева. На латунной плите в нижней части иконы имеется надпись: «Сия святая икона сооружена служащими и рабочими в вечное воспоминание безвременно скончавшегося 13 мая 1905 г. незабвенного директора Правления, заведовавшего фабриками Товарищества, Саввы Тимофеевича Морозова, неустанно стремящегося к улучшению быта трудящегося люда».