Предложение о «наблюдении по запросу» было выдвинуто в свое время нейтралами в качестве компромисса, учитывающего наше возражение против инспекции. Поскольку НАТО отвергло этот компромисс, нейтральные и неприсоединившиеся страны практически утратили к нему интерес. Этому в немалой мере способствовало и то, что наше согласие с их предложением о «наблюдении по запросу» не было подкреплено конкретной позицией. Неоднократные предложения МИД СССР разработать эту позицию Генштабом отклонялись. Поэтому в сложившихся условиях предложение заняться разработкой «наблюдения по запросу» выглядело бы как саботаж достижения договоренности в Стокгольме».

Потом начались Пятерки — Большие и Малые. Рубка на них шла отчаянная: маршал Ахромеев неистовствовал, но его медленно и упорно дожимали Шеварднадзе и Зайков. Каких— либо новых аргументов с обеих сторон не приводилось, кроме, пожалуй, одного. Как— то после одного из таких бурных заседаний Малой пятерки порученец передал, что со мной хочет переговорить начальник Генштаба. Я зашел к нему в кабинет и увидел маршала совсем в иной ипостаси. Он был доброжелателен и играл в откровенность.

— Олег Алексеевич, — торжественно сказал Ахромеев, — я обращаюсь к Вам как к советскому патриоту. За Волгой у нас размещены дивизии неполного состава. Укомплектованы они кое — как, оружия не хватает, учения приходится проводить с деревянными макетами вместо винтовок. А военные городки такие старые, что стыдно смотреть — как у Пушкина в «Капитанской дочке» описывалось, так все с тех пор и не менялось. Поймите, мы не можем показать этот срам иностранцам.

Я ответил ему в той же манере:

— Именно как советский патриот я буду настаивать на проведении инспекций. Может быть, появление иностранных инспекторов заставит нас навести порядок. Лучше иметь меньше дивизий, но пусть они будут укомплектованы и оснащены современным оружием так, чтобы быть гордостью советской страны, а не фикцией, которую мы боимся показать иностранцам.

Разумеется, после столь откровенного разговора мы расстались далеко не в приятельских отношениях.

7 августа состоялось Политбюро. Пожалуй, это был тот редкий случай, когда вопрос об инспекциях значился в повестке дня, а Записка в ЦК с предложениями и директивами утром того же дня была еще не подписана — уперлись министры обороны и иностранных дел.

Спор их, на мой взгляд, был несущественным. Генералитет уже был готов сдаться. Но хитрый маршал Ахромеев задумал коварный план — формально дать согласие на инспекцию, а на деле уйти от нее, свалив все на американцев. Для этого им предлагалась жесткая увязка — наше согласие на проведение инспекции обуславливалось отказом американцев от внегарнизонной деятельности.

Однако маршал перехитрил сам себя, поверив информации, которую ему представили в Генштабе, что США будут твердо стоять на внегарнизонной деятельности и не уступят. У меня же из постоянного общения со своими западными коллегами складывалось иное впечатление. Да, официальная позиция НАТО, и особенно США, тверда и непреклонна — вся внегарнизонная деятельность сухопутных войск должна охватываться мерами доверия и инспекциями. Но в беседах, которые у нас были чуть ли не каждый день с послами Берри и Хансеном, не чувствовалось такой твердости — наоборот, что— то уклончивое сквозило в их рассуждениях. Казалось, они готовы поторговаться и уступить. Причем ценой будет даже не инспекция, а величина параметров уведомления.

Другие натовские послы были более откровенны. Двух недель не прошло, как на шведском празднике «Середина лета» мы гуляли по набережной Риддерхольма с послом ФРГ Клаусом Цитроном. Вокруг жгли костры, пели и плясали. А мы говорили о творчестве Гетте и Булгакова и, как бы между прочим, — об инспекции. Тогда Цитрон сказал:

— Олег, пойми, — для нас инспекции — это та ставка, за которую мы готовы дорого заплатить. Если вы дадите согласие на несколько инспекций, можно считать, что соглашение в Стокгольме будет — нет таких вопросов, которые мы не были бы готовы решить к взаимному удовлетворению, чтобы не упустить шанс, который впервые выпадает за многие десятилетия.

Конечно, Цитрон говорил в неофициальном и необязательном плане. Он явно хотел убедить нас согласиться на инспекцию. Примерно то же самое говорили послы Франции, Англии и Италии. Все это я рассказал Шеварднадзе, но он неожиданно рассердился и стал кричать:

— Что Вы мне басни рассказываете! Вы можете дать гарантии, что американцы откажутся от внегарнизонной деятельности? Говорите прямо!

Я ответил, что, гарантий дать нельзя. Дипломатические переговоры как футбольный матч — никто не может предсказать, какой будет счет. Тем не менее, я на 98% убежден, что американцы уступят. Поэтому нам нужно согласиться на формулу Ахромеева и тем самым получить принципиальное согласие минобороны на инспекцию. А там видно будет.

Но Шеварднадзе продолжал шуметь, что не может ставить успех политики перестройки в зависимость от ощущений того или иного посла, что ему надоела неопределенность, что нужна решительность и твердость в отстаивании своих позиций на Пятёрках. Однако, в конце концов, сдался и в крайнем раздражении тем утром всё же подписал Записку в ЦК. Помимо него свои подписи поставили Зайков, Чебриков, Соколов, Медведев и Корниенко.

Тем не менее, на заседание Политбюро все пришли заведенные и раздраженные. В воздухе явно пахло грозой, и я повторял про себя зарок: «Что бы ни случилось, как бы тебя не обзывали — сохраняй спокойствие, никаких эмоций, говори серо и ровно». А на листке со своими тезисами написал крупными буквами: «Спокойно, держи себя в руках».

Горбачёв предоставил мне слово и я, коротко и сухо, доложил о наших предложениях по инспекции, подчеркнув политическую сторону проблемы:

«В Стокгольме намечается прорыв: именно на стокгольмском направлении можно достичь сейчас поворота в европейских да и в международных отношениях в целом. Однако камнем преткновения там является проблема инспекций. Без нахождения общеприемлемой формулы по инспекции нет реальной возможности результативно завершить первый этап Конференции в Стокгольме.

Поэтому в развитие нашей концепции контроля предлагается согласиться на проведение инспекции на местах за мерами доверия на основе ограниченной квоты 1— 2, но не более 3 инспекций в год на территории каждого государства. Проведение таких инспекций может быть разрешено как на земле, так и с воздуха на самолетах принимающего государства. В то же время делегация будет твердо отводить предложение НАТО об уведомлениях о внегарнизонной деятельности войск. В качестве давления для его снятия будет использовано наше согласие с ограниченной квотой инспекций на местах».

После этого Горбачев, как дирижер, легким мановением палочки указал духовым инструментам:

— Я вижу, маршалу Ахромееву есть что сказать.

Ахромеев (начал в резких, срывающихся на крик тонах):В Стокгольме мы действительно ближе всего подошли к соглашению, но почему все время уступает Советский Союз, а не американцы? По переносу деятельности ВМС уступил Советский Союз. По ВВС — опять Советский Союз. Теперь вот по инспекциям, хотя это ставит нас в крайне невыгодное положение. США — автор идеи инспекции — под них не попадают. Это позволит блоку НАТО контролировать Советский Союз, а самим отрабатывать новые секретные элементы стратегии и тактики за океаном на территории США.