— А ты ведь даже не пытаешься… с теми, кто на это годится. Всех отшиваешь. А эти твои избранники, с которыми… я их видел. Адвокатишки, дантисты, тренеры, журналисты, у которых уже по три-четыре развода… Им не нужна семья. А мне нужна. Ты делаешь ошибку и даже свою выгоду упускаешь! Подумай. Дорога в тысячу ри начинается с одного шага.

— Боюсь, что нашей дороги нет, Гарри, — сказала она очень мягко.

— Наверно. Ты права. Знаешь, я считал тебя удивительной. Потому что придумал тебя. Как своих виртуальных подружек. Но теперь думаю, что и изумруд, и хрусталь, и стекло сияют, если их подсветить, — произнес Гарольд. — Но красота живет только в глазах смотрящего. А Луна светит только потому что освещается Солнцем.

Эта перемена эмоционального фона наверняка отразилась на его лице. Синохара заметил, как напряглась его визави. Видимо подумала, как он может быть опасен для тех, кто перешел ему дорогу. И что, если захочет, сможет убить ее за долю секунды, и сделать так, что никто не узнает. Что он совсем не лапочка, а опасный псих, у которого не было никакого ПТСР и не было раскаяния. Но не потому, что он здоров, а потому, что что-то было в нем не так с самого рождения. И на войне человека для него было убить, как задавить муху. Только ли на войне?

И вдруг он вскочил и бросился к ней. Эшли вскрикнула.

«Сейчас он меня прикончит», — эта мысль явно отразилась в ее глазах.

А может, она могла ожидать не только убийства, но и другой формы насилия. Но Гарольд просто присел на пол у ее ног, не униженно, а церемонно, как буддистский монах. И, глядя на нее снизу-вверх, проговорил:

— Ты что, дурёха? Боишься? Я себе скорее печень вырву, чем тебе больно сделаю.

— Оставь себе… печень, — произнесла женщина с напускной веселостью. Голос ее дрожал. — Сядь, пожалуйста. И успокойся.

— Верно. Буду пить, она мне пригодится.

— А что ты предпочитаешь? Пиво? Или ваше саке?

— Не люблю эту рисовую дрянь. Лучше текилу. Там, куда я отправлюсь, ее будет хоть залейся. А еще там будут зомби, только вместо вуду у них идея, что надо все поделить. Будет героин, калашниковы и много-много злых партизан.

— Эй-эй! Подожди. Не надо…

Но он уже отвесил ей поклон, вышел из комнаты и быстро сбежал вниз по лестнице.

— Я напишу тебе, Эшли. Я не собираюсь пропадать насовсем. Hyvää yötä! — крикнул он ей уже на ходу по-фински, не оборачиваясь.

В холле зажегся свет. Умный дом выпустил его свободно и закрыл бы дверь за ним сам. Но он с силой хлопнул ею, чуть не сломав автоматический доводчик и магнитные замки.

Хуэво ёта. Доброй ночи. Транслятор сам перевел ему эту фразу на английский, а заодно на японский. А теперь Гарольду показалось, что на каком-то языке она звучит как ругательство. Что-то про яйца. Вроде бы на испанском. Или на сербском?

— Хуэво… Да я сам вижу, что хреново все. Но что с этим поделаешь?

ПРИМЕЧАНИЯ:

[1] Фёрби (англ. Furby) — электронная говорящая игрушка-робот, созданная в 1998 году фирмой Hasbro.

[2] Рэйва (яп. 令和). Название восходит к двум иероглифам из предисловия к сборнику японской поэзии VIII века (периода Нара) — «Манъёсю», которое повествует о весеннем банкете под цветами слив, и ассоциативно может быть переведено как «гармония», «порядок» или «благоденствие».

[3] La Belle Époque (фр.), «Прекрасная эпоха» — условное обозначение периода европейской (в первую очередь французской) истории между последними десятилетиями XIX века и началом Первой Мировой войны.

Когда Гарольд вышел из ее дома, был уже поздний вечер. Быстро же пролетело время… несмотря на то, что ничего хорошего не произошло. Конечно, он каждую секунду разговора мог узнать точное, но за часами не следил.

Атомные часы не тикают. Они просто отсчитывают неумолимый ход времени.

Ну вот, все точки над финскими умляутами расставлены. На душе так спокойно и определенно.

Нервный смешок вырвался у него. Он представил, как засмеялась бы Аннабель, узнав том, что произошло. Надо ее отключить. Или хотя бы переформатировать ей память. Хотя почему «ей»? Это нейросеть, а не личность с полом и характером. Это даже не оно, а ничто.

Но сегодня заставила страдать его именно живая женщина.

«Ну а ты как хотел? — подумал Синохара, привычно обращаясь к себе во втором лице. — Самка — это живой биологический анализатор, чувствительный к патологиям. Ведь им надо выбрать лучший генетически материал и забраковать дефектный. Конечно, она врет, что ее оттолкнуло насилие. Они это любят! Это признак силы. Но даже твоя попытка стать хищником не смогла обмануть. Потому что они чувствуют, кто ты внутри. Как говорил один гуру, альтруизм выдает в мужчине неудачника. Настоящий брутальный альфа ничего не делает для других и ставит всегда на первое место себя. Потому что он ценный эволюционный ресурс. И именно поэтому вокруг него всегда полно самок».

Чушь, конечно. Этология для «чайников» от сектантов коучинга, которые имеют профит, окучивая неофитов на своих курсах. Толстых или тощих неудачников, живущих с родителями. Но доля истины в этой куче информационного мусора есть. Выбор, который делают хоть женщины, хоть мужчины — иррационален и инстинктивен.

Ему не хотелось становиться таким. Хотелось следовать по пути разума. Но реальность раз за разом доказывала неприятную правду. За животное, даже свинское поведение всегда награждали, а за человеческое, разумное били по голове или как минимум игнорировали.

«А может, она врет? — накручивал он себя. — Может, не в свободе дело и не в котах? А просто она чпокается с садовником Мохаммедом или Альфонсо на своей огромной кровати в спальне? Нищим, который её в грош не ставит и не умеет связать двух слов. Но все равно ей нужен. Потому что от него пахнет сильным здоровым зверем. Вдруг феромоны все-таки работают? А тебе она вешает лапшу на уши, потому что у тебя фенотип и запах лузера. Сколько бы человек ты не отправил на тот свет с помощью машин».

Нет, он никогда не смог бы причинить ей зло… или даже просто боль, настоящую. Но злость была реальной, и ее хватило бы, чтоб вскипятить воду в столитровом котле. Нужно было срочно дать ей выход.