Макс обхватил ночного сторожа и помог уйти из бара. Когда они скрылись, Питер обвел взглядом раскрасневшиеся лица. Эти люди могли расправиться с ним в одно мгновение, но никто не двинулся с места. Не знаю как, но он их загипнотизировал.

– Я наблюдал такое и раньше, – начал он обыденным тоном. – Только прошлой осенью на ипподроме Рузвельта. Пять сотен зрителей потеряли голову из-за решения администрации признать недействительными множество ставок. Соскочили с трибун, пытались напасть на судей, расколотили электронное табло, забили до смерти охранника, причинили ущерб на тысячи долларов. Некрасивая история. Но то, что происходит здесь, еще хуже.

Питер тяжело вздохнул. Я ждал, что его освищут или осмеют, но люди молчали.

– Завтра утром вы оглядитесь и поймете, как поступили с мужчиной и женщиной, которые были вашими друзьями и чья жизнь зависит от этого приюта. Вы не можете исправить разрушения, восстановить добрые отношения с Ландбергами. «Дарлбрук» больше никогда не будет прежним. Я это понимаю. И вы тоже.

Но это еще не все зло, которое вы совершили. Год назад я лежал на снегу на склоне горы, мою ногу оторвало под коленом, а мой отец кричал, сгорая в машине. Пару часов назад я смотрел на тела двух девушек в морге Манчестера. Некоторые из вас их знали. Благодарите Бога, что не видели, что с ними сделали. Что не вы, а я нашел на парковке Мортона Льюиса с лыжной палкой в горле. Он пытался ее вытащить, но не сумел. Хотел позвать на помощь, но его бы все равно никто не услышал, хотя вряд ли он был способен кричать. Я оглядываюсь вокруг – стараюсь разглядеть того, кто все это совершил. Казалось бы, не проблема: он должен бить в глаза, как свет маяка в ночи. Открыто выделяться среди всех. Не тут-то было! Хотите знать почему? Потому что сейчас вы сами похожи на него.

Толпа могла броситься на Питера, как стая волков, но этого не случилось. Он выложил людям правду, и они приняли ее. Пар был выпущен.

– Среди вас есть такие, кто способен нам помочь, – продолжал он ровным, отстраненным голосом. – У нас есть основания полагать, что Джейн Причард приехала сюда встретиться с каким-то человеком – своим знакомым. Этот мужчина – если он здесь – с момента первой утренней трагедии никак себя не проявил. Я понимаю его поведение, даже если оно мне не нравится. Этот человек может многое рассказать о Джейн, что поможет расследованию. – Питер помолчал и обвел взглядом пустые лица людей. Они перешептывались, задавали друг другу вопросы, но вслух ничего не говорили. – Чем дольше вы прячетесь, тем суровее с вами поступим, когда найдем, – продолжал Стайлс. – А мы вас найдем. В городе тоже объявлен розыск. Не хотите выступить открыто, призываю вас немедленно связаться частным образом со мной или инспектором Гарделлой.

Толпа безмолвствовала.

К Питеру подошел мужчина с олимпийской нашивкой на кармане. В баре послышался тихий гул голосов.

– Я Пери Стивенс. – Человек в синем блейзере протянул Питеру руку. – Председатель комитета по проведению соревнований по прыжкам с трамплина. Хочу пожать вам руку, мистер Стайлс. Вы заставили меня устыдиться себя самого. Я здесь присутствовал и никак не пытался помешать тому, что происходило. Не представлял, что их можно остановить в одиночку. Требовалась шоковая терапия, но я не знал, как взяться за дело.

– Возьмитесь сейчас, – предложил Питер. – Попытайтесь их вразумить. – Он подошел к Брейдену, ощупывающему свои разбитые губы. – Загляните лучше в медпункт, пусть вас там приведут в порядок. – Он взял Брейдена за руку. Я испугался, что снова начнется драка. Но Брейден послушно вышел с Питером из бара.

Травмы на лыжных курортах, подобных «Дарлбруку», не редкость. Всегда найдется человек, вознамерившийся покорить склон, который ему не по силам. Сломанные руки и ноги – обычный итог спортивных достижений дня. Медпункт находился напротив апартаментов Ландбергов и был оборудован по последнему слову техники. Туда в сопровождении доктора Френча и его жены полицейские отнесли Мортона Льюиса.

В коридоре толпились журналисты, ожидая информации о состоянии прокурора. Дежуривший у двери полицейский говорил одно и то же: прокурор пока жив. Гарделла и Гоуэн, судя по всему, оставались с раненым. Питер с Брейденом уже подходили к медпункту, когда дверь отворилась, и в проеме появилось бледное лицо Гоуэна.

– Доктору нужна кровь, – громко объявил он. – Редкая четвертая группа – резус-фактор отрицательный. Передайте всем, кровь нужна срочно. Пусть поскорее придут те, у кого такая кровь.

Репортеры забросали его вопросами, но сержант поспешно ретировался в медпункт. Пальцы Лоры сомкнулись на моей руке.

– Я то, что им требуется, – проговорила она.

Освободив Лоре путь, я сообщил полицейскому на посту, что она подходящий донор, и ее тут же впустили в медпункт. Питер, все еще державший Брейдена за руку, свернул к двери Ландбергов и громко постучал. На стук вышел Макс, и Стайлс впихнул дебошира внутрь. Я умудрился проскользнуть за ними. На диване, там, где в прошлый раз лежала Хедда, сидел Джек Кили и прижимал к лицу мокрое полотенце. Хедда исчезла.

– Есть новости из медпункта? – спросил Макс.

– Пока жив, – ответил я. – Ему хотят перелить кровь. У него редкая группа. Мисс Причард вызвалась стать донором.

Кили отнял от лица полотенце и медленно поднялся на ноги. Он смотрел на Брейдена в упор. Один его глаз закрылся, под ним наливался огромнейший фонарь, на правой щеке вздулась жуткая шишка.

– Сукин сын, – процедил он срывающимся голосом.

Брейден криво улыбнулся в ответ:

– Прости, папаша, пошли вразнос.

Макс хотел успокоить ночного сторожа, но тот отбросил его руку, кожаный шейный бандаж непоколебимо держал его голову.

– Все ты и твоя расфуфыренная женушка. – Джек потрогал распухшую щеку. – Ее работа. – Чтобы посмотреть на Макса, ему пришлось повернуться всем телом. – Не могу понять, что здесь происходит. Вы с Хеддой не хотите говорить? Скажу я!

– Джек, позволь мне самому во всем разобраться.

– К черту ваши разборки. – Кили от злости дрожал. – Этот ублюдок со своей девкой, той потаскухой в розовом – у которой вы, Стайлс, отняли лимон, – затеяли потеху. Веселенькая забава, швырять чем попало в людей! До этого они со своими гнусными дружками разнесли новую чужую машину, пытаясь прорваться через кордон. Хороши шуточки! Макс, вы нам приказывали не распространяться о гостях, велели предоставить это вам с Хеддой. Ладно, предоставляю и жду десять секунд. Говорите!

Брейден стоял, опершись о спинку стула.

– Все, что я могу сделать, – извиниться, – сказал он. – Мы заигрались, но в тот момент нам было смешно. Простите! Чего еще вы от меня хотите?

– Нет, ты так легко не отвертишься. – Кили крутнулся к Максу. – Так вы или я?

Макс тяжело вздохнул:

– Простите, Брейден.

Брейден порылся в кармане и нашел сигареты.