он никогда не делился с ней опытом из песен и книг. Разве сам Дайрсгау не стоял перед выбором, когда Аерон, получив власть, предложил и ему, принимавшему активное участие в перевороте, вернуться к должности, с которой его выгнала Фридесвайд? Разве Эйвар не сожалел потом о выбранном пути, когда Аерон заявил ему, что не может выдать наследницу престола за лорда-председателя Тайного Совета? Разве Эйвар не научился жить с последствиями принятых решений и не оглядываться на то, как могло бы быть?

Идель закусила губу. Дайрсгау почуял, что в женщиине идет какая-то борьба. И, похоже, та часть, на которую он ставил, победила: Идель мягко коснулась пальцев, сжимающих ее собственные, свободной рукой.

— Спасибо. Жаль, что лорд-констебль не понимает меня так же, как вы.

Эйвар поднес ее руку к губам и прижался к выступающим косточкам в долгом сухом поцелуе. Распрямился и отпустил. Он и так затянул с жестами. Идель кратко улыбнулась, взгляд ее все еще немного выдавал растерянность. Не сговариваясь, они вернулись к парапету.

— Теоданис не сможет понять вас, хотя и старается, поверьте, — заговорил Эйвар достаточно ровно. — И причина проста. Они, я имею в виду вашего отца и венценосного кузена, играют на виду. Они действуют открыто, публично, на них обращены тысячи взглядов. Мы с вами, миледи, пособничаем им из тени, из-за спины. Вы снабжаете армию и казну, я… Ха, так сразу и не скажешь! — Дайрсгау замешкался, стараясь не хвалить себя слишком активно перед Идель.

— Обеспечиваете государству выживание? — подоспела с подсказкой женщина. — От внешней разведки до защиты императора от собственной жены?

Дайрсгау хохотнул.

— Признаться, с последним зачастую труднее, чем со всем остальным. Леди Элиабель порой весьма импульсивна.

— Я поняла, что вы имеете в виду, ваше сиятельство. Но означают ли ваши слова, что, когда я единолично возглавлю герцогство, я перестану стоять с вами по одну сторону тени?

Эйвар затаил дыхание. Он боялся что-то сказать, чтобы не разрушить очарование, созданное этим, казалось бы, простым вопросом.

Мужчина подавил желание снова взять ее за руки. Осторожно потянул носом воздух и сам услышал, как организм подводит его: вдох получался рванным.

— На какой бы из сторон вы ни оказались, помните, что с той, где нахожусь я, вам ничего не грозит. И помните, что там, где нахожусь я, вам рады.

Идель окаменела на несколько долгих секунд — и выдохнула, окончательно расслабляясь.

Перед глазами простирался вызолоченный солнцем изумрудный дол, перевитый жилами рек, пламенеющий всполохами кентрантусов, васильков, маков и пижм. Воздух был свеж и обволакивал Идель пледом из ароматов.

— Спасибо, что приехали, граф.

Эйвар кивнул и повторил позу собеседницы, все еще нет-нет, украдкой поглядывая на нее. Идель напоминала ему статую: внутри нее таилось то же тихое благородство, какое свойственно по-настоящему высокому искусству.

— Думаю, ваших людей уже расположили и накормили с дороги. И мне немного неловко, что из-за прогулки со мной вы отдаляетесь от обеда, но, быть может, мы могли бы постоять так еще немного? — спросила женщина.

Эйвар усмехнулся в душе: пропустить один обед не так уж страшно. Обедает он каждый день. А вот побыть с Идель наедине ему точно удается нечасто.

— Разумеется.

Через два дня Эйвар, сопровождая Идель плечо в плечо, вышел с нею из чертога. Из-за обилия во дворе лошадей в нос ударил специфичный запах. А затем и звук — помимо ржания воздух гудел жужжанием мух и оводов.

Делегация для отправки в Редвуд ожидала в готовности — люди, лошади, и докучливые насекомые, которые будут сводить ее с ума весь путь, подумала Идель, заранее отмахиваясь.

Подсадив леди в седло, Эйвар придержал поводья ее лошади и поднял голову:

— Я был рад повидаться с вами.

— Взаимно, — кивнула Идель. День сегодня был не настолько солнечный и жаркий. Цвет ее одеяния — штанов, широкого пояса, туники и кожаного доспеха на запах — не привлекал солнечные лучи и не доставлял проблем. И, наконец-то, он не был черным.

Ее отношение к гибели Нолана не изменилось, и острая потребность лично поучаствовать в судьбе убийцы драгоценного супруга тоже. Однако одежда явно не главный и не первый выразитель ее траура. Она может быть символом, но не смыслом, может означать ее скорбь, но не передаст и сотой доли ее глубины.

Эйвар прав. Дорогу надо выбирать. И даже не потому, что жизнь пройдет мимо, а потому что она — леди Греймхау, и, если не выберет она, выберут за нее.

Идель вдохнула полной грудью, ощутив, как та, надувшись, до треска уперлась в сжимающий стан легкий доспех. Медальон дома Греймхау, чуть садня, врезался краями в кожу.

— Я могу что-то еще сделать для вас, ваша светлость? — поинтересовался Эйвар, не стремясь скорее проститься.

Идель приосанилась в седле. Обвела взглядом делегацию, подумав, что он, лорд Дайрсгау, уже очень помог. Он подтолкнул ее, он придал ей решимости побороть сомнения и жалость к себе. Если она не возьмется прожить эти одиннадцать месяцев, что ей остались до следующего сватовства, если сейчас она не устроит все так, как будет максимально выгодно и нужно ей потом, она, вероятнее всего, утратит контроль над ситуацией в будущем. Может, не навсегда, но она точно надолго вылетит из игры, в которой с молодых лет была серьезным участником.

Просить лорда-председателя Тайного совета о большем — наглость. Идель только собиралась сказать что-то нейтрально-вежливое Эйвару, когда взор ее, скользя, зацепился за фигуру мужчины на рысаке. Это был представитель Гильдии банкиров. Он сильно наклонился из седла и, кивая, внимательно слушал указания, собственно, главы гильдии, господина Авернуса. Тот, в пышных штанах, ярком камзоле, берете и плаще, что-то увесисто внушал подчиненному, активно при том жестикулируя. Идель сузила глаза, а затем, присмотревшись к обстановке, обнаружила среди делегации брата Фардозу. Он, конечно, был не конным, а пешим — разгуливал среди отправляющихся, размахивая кадилом и бубня бестолковые благословения, которые никому не помогут.

Идель чуть повела головой в сторону, противоположную от той, где стоял Эйвар. Разумеется, на ближайшем к ней скакуне восседал Рейберт. Леди совсем не по-герцогски поманила подданного пальцем:

— Сколько кругов Фардоза сделал вокруг Авернуса и его помощника?

Рейберт растерялся. Кажется, он не следил, пересчитывая собранный отряд и объем обоза. Дарет, краем уха услышав леди и уловив ситуацию, подсказал достаточно громко, чтобы Идель расслышала тоже:

— Три, ваша светлость.

Идель задумалась на минуту и только потом обратилась к Эйвару. Тот ждал, и когда леди протянула мужчине руку, оказался готов. Сначала подумал, Идель хочет, чтобы он помог ей снова спешиться,