— Магия крови? Конечно, чего я ожидал…

Одержимая размазала кровь по торсу Ханлейта и встала прямо перед ним, глядя в глаза с жутким упорством, на которое способны одни сумасшедшие:

— Фиона — очень плохая. Сейчас она погубит человека ради эльфа, который умеет любить лишь мертвых. Но по-другому она поступить не может.

С этими словами одержимая надела Хану мешок на голову и завязала на шее веревки.

— Не надо, открой мне лицо! Фиона!

— Молчи, эльф. Слушай. Думай. Понимай.

Фиона покинула пыточную. Не вполне ослепнув, Хан различал сквозь нити мешковины огонь факела и стены — одержимая надела на него очень ветхий мешок. Наверное, случайно.

* * *

— Почему ты ведешь меня в казематы, а не в башню, птичка моя? — через полчаса в коридоре подземелья раздался смутно знакомый голос.

— Мэтр Эверон заперся в своей спальне с другой стороны, чтобы его никто не видел. Ему ужасно нездоровится. Наверное, он уже в стране снов.

Фиона лгала — Эверона в башне не было, Ханлейт ни минуты в этом не сомневался. Входная дверь камеры отворилась, пропуская посетителей.

— Прошу вас, мэтр, — подобострастно промолвил Коган.

— Ты свободен.

— Да, мэтр Кеодан.

Кеодан?! Арий, устроивший расправу на Ваньярском тракте! Неестественно склонив голову набок, Кеодан рассматривал письмо.

— Посмотрим, какое неотложное дело подняло меня с кровати, — арий захрустел бумагой, — «Къиодан»? Что за слово такое? Да, Эверону совсем нехорошо, если он мое имя написал с двумя ошибками. Я не узнаю его руку. Однако, на письме печать Железной башни. Как это понимать, птичка?

Кеодан обращался к Фионе с пренебрежительной снисходительностью, как к больному животному.

— Очень просто — письмо подписала я. Я почти не умею писать, а у мэтра тряслись руки. Как я рада, что ты приехал! Я так скучала!

— Правда, птичка? Я тоже скучал. Помнишь свою се… хозяйку?

— Добрая хозяйка, красивая. Я тоскую по дому, где мы жили все вместе.

Одержимая подошла к арию и, ласкаясь, обхватила рукой его за пояс:

— Забери меня к себе!

— Не могу, птичка. Я слишком занят.

Кеодан небрежно провел ладонью по голове Фионы и сломал печать на конверте.

— Да, это почерк Эверона. Почему письмо разорвано пополам?

— Это опять я, мэтр. Я порвала, нечаянно… Когда пытали этого противного эльфа, мэтру стало плохо. Вот его палка, видите? — Фиона откинула занавеску, показывая посох в углу каморки, — мне передать, что он сказал на словах?

— Подожди, птичка.

Кеодан читал. Ханлейт ничего не понимал, но его сердце подскочило в груди, напоминая, что если душа уже и считала себя мертвой, тело еще живо. А самообладание Фионы было за гранью возможностей обычного человека. По крайней мере, Кеодан не подвергал ее ложь ни малейшему сомнению.

— Это тот самый Хранитель? — спросил он, — я не понял, что хотел сказать твой мэтр. Письмо не дописано, птичка.

— Мэтру стало плохо…

— Это я уже слышал, — сухо оборвал ее Кеодан, переходя на деловой тон.

Убрав бумагу за пазуху, он снял факел со стены и поднес к спине Ханлейта. Эльф почувствовал, как огонь дышит жаром на полузажившие раны.

— Профессионально поработали. Но зачем Эверон послал за мной?

— Мэтр настаивал, чтобы эльфа отправили в Аверну прямо-прямо сию минуту! Он очень переживал! Эльф рассказал важные вещи!

— Ты их запомнила, птичка?

— Нет, только мэтр. Я и Коган всегда уходим, когда мэтр разговаривает.

— Как разумно. Иначе Железная башня не напаслась бы коганов и помощниц для ариев, — усмехнулся Магистр.

— Эльфа не выпустят из башни без приказа мэтра.

— Естественно.

— Мэтр боялся, что пленник не доживет до завтра.

— Вот оно что.

— Это не все!

— Куда же больше, птичка?

— Палка мэтра совсем сломалась!

— Эверон сломал оружие ария? Что ж, не первое на его счету. Твой мэтр подходит к магии чересчур творчески. Ты умница, Фиона. Посох и пленника отправим в столицу, а Эверон догонит повозку верхом, когда придет в себя. Можешь идти.

— Не могу, мэтр, — упрямо сказала одержимая, не сдвинувшись с места, — я должна ехать вместе с эльфом. Это приказ моего мэтра.

— А я его отменяю, птичка.

— Пленник умрет в дороге без моей магии.

Кеодан помолчал и выругался.

— Твой мэтр слишком много на себя берет, птичка. Болезнь не оправдание, она вообще недопустима на его должности. Эверона ждет серьезный разговор со мной. Так и передай.

— А ты с нами? — осторожно спросила одержимая.

— Конечно, нет! — голос Кеодана прозвучал раздраженно, — зови старшего мясника, я и так здесь задержался.

Во двор тюрьмы Ханлейта тащил Коган, перекинув через плечо.

— Я бы не совал его в клетку, мэтр, — обратился он к Кеодану, — как пить дать подохнет. Сковать и положить в закрытую повозку будет в самый раз. Эльф едва концы не отдал, когда я над ним работал, а потом еще мэтр Эверон с рыжей ведьмой добавили.

— Хорошо. Возьми верхами пять человек охраны, возницу и, само собой, мага крови. Не довезете Хранителя живым — Эверон вам головы снесет, — распорядился Кеодан, подавив зевок, — девку посади на цепь, мне так спокойнее.

— Мэтр, я поеду без этой штуки, она мне ножку натирает! — закричала Фиона.

— Не капризничай, моя птичка! Болтает неудержимо, а раньше и слова было не вытянуть. Заткните ей глотку, — сказал он тише, — да не побоями, дайте какую-нибудь сладость. Скоты безмозглые…

Хана сковали и положили на пол, чтобы в пути не упал со скамьи. Рядом с ним перекатывался посох ария. Черная карета карателей выехала за ворота Железной Башни. Фиона вытащила пленника из тюрьмы, подставив под удар Эверона, но зачем? Что может одна одержимая против семи вооруженных людей?

Повозка без окон отличалась от известного Ханлейту ящика только тем, что имела сиденья внутри: он больно ударился плечом об одно из них, когда попытался приподняться. Хану предстояло вытерпеть путь до Аверны, скорчившись на полу. Фиона в очередной раз не выполнила его просьбу. Провидение считает, что на долю Хранителя выпало недостаточно страданий? Пусть так. Еще немного терпения, столица близко. Каратели миновали Велеград и проехали несколько верст, когда их догнал одинокий всадник. Ханлейт услышал его по стуку копыт.

— Кого везете, мужики? — бодро поинтересовался улыбчивый голос.

— Проваливай, — огрызнулся сонный Коган.