Аккуратно выведенное имя, как и обстоятельство, что Брианс избегал упоминать фамилию Исабеллы, намекали на личную привязанность. Адвоката гиблых дел снедала не только совесть, но и страсть. Положив фотографию на стол, Алисия перелистала тетрадь. Страницы были исписаны аккуратным и ясным почерком, явно женским. Только женщины пишут так четко, не прячась за нелепыми завитушками. Во всяком случае, когда пишут только для себя. Алисия вернулась к первой странице и начала читать:

«Меня зовут Исабелла Хисперт, я родилась в Барселоне в 1917 году. Мне двадцать два года, и я знаю, что мне никогда не исполнится двадцать три. Пишу эти строчки в полной уверенности, что мне осталось жить всего несколько дней и скоро я покину тех, кому должна больше всех на свете: моего сына Даниэля и мужа Хуана Семпере, самого доброго человека на земле из тех, кого я знала. Он подарил мне любовь, доверие и преданность, и я умираю, так и не заслужив их. Я пишу для себя и делюсь секретами, которые мне не принадлежат, понимая, что никто никогда не увидит моей исповеди. Пишу, чтобы освежить память и удержать жизнь. Я хочу лишь одного – иметь возможность вспомнить прошлое и понять, кем была и почему делала то, что делала, пока у меня еще есть такая возможность, прежде чем сознание, которое, чувствую, угасает, покинет меня навсегда. Я пишу, несмотря на мучения, поскольку только горе и боль поддерживают мое существование, и мне страшно умереть. Пишу, чтобы рассказать на этих страницах то, чем не могу поделиться с самыми любимыми людьми, не рискуя ранить их сердце или подвергнуть смертельной опасности. Я пишу, пока способна вспоминать, могу побыть с ними лишнюю минуту…»

На целый час Алисия погрузилась в чтение, забыв обо всем на свете, о боли и о состоянии полной неопределенности, в каком очутилась после визита Леандро. В течение часа для нее существовала только драматическая история, описанная просто и пронзительно. И она оставила неизгладимый след в душе – Алисия почувствовала это, еще не перевернув последней страницы. Когда дочитала исповедь Исабеллы до конца и закрыла тетрадь, прижав к груди, ее глаза ослепли от слез, и она едва подавила крик, прижав руку ко рту.

Вскоре в таком состоянии ее нашел Фернандито. Позвонив в дверь несколько раз и не дождавшись ответа, он вошел в квартиру и увидел Алисию, сидевшую на полу: сжавшись в комок, она горестно рыдала. Фернандито в жизни не видел столь глубокого отчаяния. Не зная, чем помочь, он опустился рядом на колени и обнял Алисию. Она стонала от боли, будто изнутри ее припекало пламя.

6

Фернандито подумал, что некоторым на роду написано невезение. Много лет он мечтал заключить Алисию в объятия, и, когда удобный случай подвернулся, прискорбнее сцены невозможно было вообразить. Фернандито баюкал ее и ласково гладил по голове, и она потихоньку успокаивалась. Он не представлял, что еще можно сделать или сказать. Никогда не видел Алисию слабой и уязвимой. На самом деле, Фернандито и мысли не допускал, что подобное возможно. В романтических фантазиях рисовал образ Алисии Грис, несокрушимой и твердой, как алмаз, способный разрезать все, что угодно. Именно ту Алисию он возвел на алтарь подростковых желаний. Теперь же, когда она наконец перестала всхлипывать и подняла голову, Фернандито увидел Алисию надломленную, с покрасневшими глазами и улыбкой, дрожащей и зыбкой, – казалось, еще мгновение, и она рассыплется на тысячи мелких кусочков.

– Вам лучше? – пробормотал он.

Алисия посмотрела ему в лицо и неожиданно поцеловала его в губы. Фернандито, ощутив в различных частях тела разгоравшийся пожар и зуд, а также первые признаки наступавшего затмения рассудка, остановил ее.

– Сеньорита Алисия, сомневаюсь, что сейчас вы хотите именно этого. Вы в смятении.

Она склонила голову, облизнув губы, и Фернандито понял, что обречен запомнить до конца дней эту картину.

– Прости, Фернандито, – произнесла Алисия, поднимаясь.

Он тоже встал и предложил ей стул.

– Пусть все останется между нами, хорошо?

– Конечно, – кивнул Фернандито и подумал, что даже если бы ему захотелось пооткровенничать, то поделиться было нечем, да и не с кем.

Алисия оглянулась по сторонам и заметила посреди столовой ящик с бутылками и продуктами.

– Ваш заказ, – пояснил Фернандито. – Мне пришло в голову, что лучше вернуться с покупками на случай, если давешний сеньор еще не ушел.

Она улыбнулась:

– Сколько я должна?

– Подарок фирмы. Правда, «Перелады» в магазине не нашлось, но я принес вино «Приората». Маноло клялся, что оно наивысшего качества. Я в винах не разбираюсь. Но если позволите дать совет…

– Мне не следует много пить. Знаю. Спасибо, Фернандито.

– Можно спросить, что произошло?

Алисия пожала плечами:

– Я пока сама не поняла.

– Но вам же лучше, правда?

– Намного лучше. Благодаря тебе.

Фернандито воспринял последние слова с недоверием.

– На самом деле я пришел рассказать о том, что удалось узнать, – сказал он.

Растерявшись, Алисия вопросительно посмотрела на юношу.

– О человеке, за которым вы поручили мне проследить, – напомнил он. – Его зовут Санчис?

– Я совсем забыла. К сожалению, думаю, мы опоздали.

– Вы имеете в виду арест?

– Ты видел, как его задержали?

Фернандито ответил утвердительно.

– Сегодня рано утром я встал напротив его конторы на бульваре Грасия, как вы велели. Там еще обретался симпатичный старикан, уличный художник. Заметив, что я наблюдаю за входом, он передал привет капитану Варгасу. Старик тоже работает на вас?

– Он независимый оперативник. Как все художники. Так что случилось дальше?

– Санчиса я узнал сразу по шикарной одежде, как только тот вышел из подъезда, и художник подтвердил, что это он. Санчис сел в такси, а я поехал вслед за ним на «Веспе» и проводил до Бонановы. Он живет на улице Ирадиер в роскошном доме. Наверное, умеет ловко вести дела, потому что и район прекрасный, и особняк…

– Санчис удачно женился, – пояснила Алисия.

– Надо же, ну и пройдоха. В общем, не успел он подняться к себе, как появились две полицейские машины, легковушка и фургон, и оттуда высыпал целый взвод. Человек семь или восемь. Легавые окружили дом, а затем один из них, элегантный как денди, позвонил в дверь.

– А ты в тот момент где находился?

– В укрытии. Там через улицу ремонтируется большой дом, и в нем удобно прятаться. Как видите, я принял меры предосторожности.

– А потом?

– Через несколько минут Санчиса вывели в наручниках и в одной рубашке. Он сопротивлялся, но полицейский подсек ему дубинкой колени, и его волоком потащили к фургону. Я собирался двинуться следом, но мне показалось, что агент – тот, который был хорошо одет, – посмотрел в сторону стройки и заметил меня. Фургон умчался на большой скорости, а седан задержался, хотя и отъехал метров на двадцать, встав на углу с улицей Маргенат, чтобы его не увидели из окон особняка банкира. На всякий случай я решил остаться на месте, в своем укрытии.