— Безусловно, — с усмешкой сказал Джондалар, — но мне лично больше нравится просто смотреть на них. Надо признать, меня не слишком привлекают эти… ритуальные значения. Хотя я думаю, что они довольно интересны, но, в общем-то, с удовольствием предоставлю такие переживания служителям Великой Матери.

Джоконол ухмыльнулся, услышав его признание.

— Ты не одинок в своих чувствах, Джондалар. Большинство людей предпочитают покрепче держаться за этот мир. Пойдемте, я покажу вам кое-что еще, прежде чем мы перейдем к более серьезным занятиям.

Склонный к художественному восприятию мира ученик подвел их к очередному участку правой стены галереи, необычно выделявшемуся множеством сталактитов и сталагмитов. Над нижними известковыми наслоениями были нарисованы две лошади, а благодаря фактуре сталагмитовых образований создавалось впечатление, что они покрыты длинной и густой зимней шерстью. Последняя лошадь застыла в очень игривой позе.

— Они смотрятся как живые, — восхищенно сказала Эйла. Она знала, что лошади порой затевают подобные игры.

— Когда мальчикам впервые показывают эту сцену, они обычно говорят, что последний жеребец "разыгрался от Радости", — сказал Джондалар.

— Да, таково одно из толкований, — заметила ученица. — Жеребец хочет забраться на впереди стоящую кобылу, но я полагаю, что все не так однозначно.

— Их тоже рисовала твоя наставница, Джоконол? — спросила Эйла.

— Нет. Неизвестно, кто их сделал, — сказал Джоконол. — Никто не знает. Они появились здесь очень давно, как и мамонты. Говорят, что их нарисовали наши предки, прародители.

— Я хочу кое-что показать тебе, Эйла, — сказала женщина.

— Неужели ты собираешься показать ей вульву? — с оттенком удивления спросил Джоконол. — Ее обычно не показывают во время первого посещения.

— Я знаю, но думаю, что в данном случае мы можем сделать исключение, — сказала вторая ученица и, подняв светильник, прошла дальше по галерее. Остановившись, она опустила факел, осветив очень необычный скальный выступ стены, возвышающийся над полом.

Сначала Эйла заметила красноватый цвет охры, но только потом, присмотревшись повнимательнее, она поняла, что именно это ей напоминает, и то, возможно, лишь потому, что уже не раз принимала роды у женщин. Мужчины, вероятно, усмотрели сходство быстрее женщин. Случайно — или по сверхъестественному замыслу — это скальное образование было создано самой природой в виде точной копии женских половых органов. Сходными были общие очертания, складки и даже ложбинка, напоминающая вход во влагалище. Добавился лишь красный цвет, он подчеркивал сходство, облегчая восприятие.

— Это же женщина! — изумленно воскликнула Эйла. — Здесь все в точности, как у женщины! Мне не приходилось видеть ничего подобного!

— Теперь ты понимаешь, почему эта пещера так почитается? Сама Мать создала ее для нас. Здесь становится очевидным, что мы находимся у Входа в Материнское Чрево, — пояснила будущая служительница Великой Земной Матери.

— Ты видел это раньше, Джондалар? — спросила Эйла.

— Однажды видел. Зеландони показывала мне, — сказал он. — Это потрясающе. Одно дело, когда художник, подобно Джоконолу, разглядывая стены пещеры, обнаруживает скрытые в них фигуры и помогает им проявиться на поверхности для всеобщего обозрения. Но это создано самой природой. Цветовые дополнения лишь помогают чуть легче заметить сходство.

— Есть еще одно место, которое я хочу показать вам, — сказал Джоконол.

Они вернулись по пройденному пути, миновали зал, где сидели жрецы, и свернули направо, обратно в основной коридор. Слева, в его тупиковом конце, находилась ротонда с оригинальным рельефом стен. На первый взгляд выемки на них были незаметны, наоборот, они напоминали объемно выпуклые изображения мамонтов. Лишь взглянув еще разок и потрогав стены, Эйла убедилась, что на самом деле поверхность этих сводчатых стен является вогнутой, а не выпуклой.

— Удивительно! — сказала Эйла. — Я подумала, что эти мамонты нарисованы на выпуклой поверхности, а на самом деле она вогнутая!

— Они ведь сделаны недавно, правда? Я не помню, чтобы видел их прежде, — заметил Джондалар. — Это твоя работа, Джоконол?

— Нет, но я уверен, что вы познакомитесь с нарисовавшей их женщиной, — ответил художник.

— Все признают ее дарование, — сказала ученица. — Как и дарование Джоконола. Мы очень рады, что наши два художника так талантливы.

— А немного дальше еще несколько небольших изображений, — сказал Джоконол, глядя на Эйлу, — шерстистого носорога, пещерного льва и лошади, вырезанной в камне, но туда ведет очень узкий проход, по нему трудно пробраться. А в конце есть еще разные знаковые линии.

— Наверное, нас уже ждут. По-моему, нам пора возвращаться, — сказала ученица.

На выходе из этого похожего на мамонтовую ротонду помещения внимание Эйлы вдруг привлекла ниша на правой стороне основного коридора. Ее охватило смутное беспокойство. Прежде она уже испытывала такое состояние. Впервые это случилось, когда она делала для мог-уров напиток из особых корней. Иза сказала, что нельзя понапрасну растрачивать их магическую силу, и поэтому ей не разрешили заранее попробовать приготовить этот напиток.

В ту памятную ночь особого торжественного ритуала, старательно разжевав магические корни до состояния кашицы, она продолжила приготовление зелья, чувствуя, как постепенно затуманивается ее сознание. Заметив, что в древнем сосуде осталось немного ритуального снадобья, она допила его, чтобы зря не пропадало. Настоявшееся зелье очень сильно подействовало на нее. В полубредовом состоянии она направилась на свет костров в извилистые глубины пещеры и, обнаружив там Креба и других мог-уров, уже не смогла повернуть обратно.

После той ночи Креб изменился, и в ней также произошли какие-то необратимые перемены. Именно с тех пор ее начали посещать загадочные сновидения, а порой даже во время бодрствования она вдруг впадала в странное состояние, в котором оказывалась в каких-то незнакомых местах, где видела странные вещи и даже предупреждения о грозящей опасности. Они стали более четкими и частыми во время их Путешествия.

И сейчас, пристально глядя на стенную нишу, она внезапно почувствовала, будто видит сквозь эту каменную твердь или видит, что происходит внутри камня. Для нее исчезли все отблески света, освещавшие сводчатую стену, а сама скальная порода стала вдруг мягкой и совершенно черной. И Эйла оказалась внутри страшного непроницаемого пространства, не имевшего входа или выхода. Ослабевшая и опустошенная, она в ужасе брела в этом густом мраке. Потом вдруг появился Волк. Он бежал по лугу, спешил ей навстречу, он стремился найти ее.

— Эйла! Эйла! С тобой все в порядке? — сказал Джондалар.

— Эйла! — громче повторил он.

— Что? О, Джондалар. Я видела Волка, — прищурив глаза, сказала она и тряхнула головой, пытаясь избавиться от головокружения и смутного чувства опасности.