— Получается, всё довольно беспросветно. Даже если видел — усомнишься.

— Нужно учиться видеть. А научившись, перестать сомневаться.

— А если всё это не более чем мистификация?

— Тогда мистификация и то, что я сижу здесь, а не в СИЗО.

* * *

Разговор переключился на внезапное освобождение Братерского. С его точки зрения, он просто дождался, когда определенный процесс достигнет высшей точки и пойдёт на спад.

Он хорошо знал Шавалеева. Между страховой Братерского «Ариадной» и «Вавилоном» была старая вражда.

«Ариадна» занимала небольшую долю рынка и работала в основном с корпоративными клиентами. Конкуренты обратили внимание на поразительное умение «Ариадны» зарабатывать на рискованных сделках, и в числе главных скептиков был Шавалеев.

— Он обвинял нас в мошенничестве. Он считал, что мы заключаем подставные сделки и пользуемся незаконно полученной информацией. Когда до него дошли слухи об использовании нами специальных программ, он сначала попросил, а потом потребовал проверить наш продукт на легальность.

Шавалеева заинтересовала система, которая позволяла Братерскому столь точно предсказывать рыночную конъюнктуру. Он стал одержим идеей получить её.

«Вавилон», в противоположность «Ариадны», страховал частных лиц и стремительно наращивал портфель.

— «Вавилон» и Шавалеев есть типичные проводники процесса, который мы называем «Количество» — это особый тип процессов, где числовые характеристики возводятся в абсолют и почти отсутствуют качественные переходы. Этот процесс описывает практически всю экономику современного мира. Когда-то я сам был его частью. Шавалеев здесь лишь один из примеров. У таких людей отсутствие понятие «достаточно». Какое бы число их не определяло, они всегда хотят добавить ещё ноль.

Я не удержался от вопроса:

— А противоположностью процесса «Количество» является процесс «Качество»?

— Не «Качество», скорее, «Глубина». Вы, кстати, по своей природе чувствительны именно к нему.

После кризиса 2008—2009 годов «Вавилон Страхование» успешно росло, и приход к руководству Шавалеева ускорил процесс. Но после кризиса 2014—2015 годов стали слишком очевидны проблемы с рынком автострахования, которое играло значимую роль для «Вавилона». Шавалееву стоило умерить аппетиты, но вместо этого он бросил все силы на рост клиентской базы.

— «Вавилон» набирал всё больше мусорных клиентов и привлекал страховых мошенников. Он был похож на стаю саранчи. На пылесос, который тянет в себя всё подряд. К началу прошлого года «Вавилон Страхование» превратилось в подобие финансовой пирамиды. Выплаты делались за счёт взносов новых клиентов, и потребность в наращивании базы была всё острее.

Московское руководство поставило Шавалееву задачу в течение полугода просеять клиентскую базу, снизить выплаты мошенникам и судебные издержки. Тогда Шавалеев окончательно поверил, что спасти его может лишь методика Братерского, а когда тот оказался продавать её, Шавалеев занялся шантажом.

— Этого уголовного дела можно было избежать, — говорил Братерский. — Я хорошо знал слабые места Шавалеева. Но я решил пойти до конца. Трудно представить ситуацию, более благоприятную для проверки теории. Я не планировал оказаться в СИЗО — иногда сюрпризы случаются. Но этого хотел процесс. Я знал, что если теория верна, процесс изменит направление. Так и получилось.

Шавалеев, по словам Братерского, был похож на орех, кожура которого по мере роста истончалась, скрывая всё больше пустот.

— Если бы мы пытались остановить его — мы бы продлили агонию. Последний год мы поощряли его рост, чтобы скорлупа стала достаточно хрупкой. И когда пришло время, мы сломали её. Не без вашей помощи, кстати.

— Моей? — удивился я. — У меня с Шавалеевым была лишь одна встреча…

— У вышел конфликт, так? Шавалеев предложил вам интересные условия, но вы отказались в резкой форме. Этот отказ, если верить нашему анализу, создал у Шавалеева паническое настроение. Он довольно импульсивен. Вы косвенно спровоцировали его на ряд действий, которыми он окончательно загнал себя в тупик. Но давайте зададимся другим вопросом: почему вы нахамили Шавалееву?

Я задумался. «Нахамил» слишком сильное слово. Скорее, я ему отказал.

— Не знаю. Я просто поддался настроению. Это вышло как-то само. Он очень назойлив. Кстати, он действительно был одержим идеей, что я пришёл от вас.

— Вы и пришли от меня.

— Как от вас? У нас с Бахиром Ильсуровичем вышел чисто технический конфликт. Ему не понравилось, что на фотографию в моей статье попала их вывеска.

Вдруг я подумал, что фотографию через разбитые окна дома-памятника на улице Татищева я сделал после просьбы Братерского. Значит, он всё-таки нас стравил.

Снова позвонила Оля. Заснуть ей не удавалось. Доме по ночам издавал странные звуки, словно кто-то стучал по трубам в подвале. Я ответил, что ещё занят. Она снова бросила трубку.

Пока я говорил с Олей, мозг был занят другими мыслями.

— То есть вы заранее предсказали, что я пойду в тот дом, сделаю этот снимок, рассержу Шавалеева? — спросил я. — Как такое можно предсказать? Это же случайно вышло. Или я настолько предсказуем?

— Я вам больше скажу: нам помог даже ваш странный интерес к «Заре». Скандал с вашим участием повлек цепь событий, которая привела к отставке начальника ФСБ, что ослабило позиции губернатора и Шавалеева. Но мы ещё не разобрались до конца со связью этих явлений. Есть лишь некая гипотеза.

— Но всё это можно срежиссировать?

Братерский покачал головой:

— Это не так работает. Процесс невозможно изменить изнутри. Как только вы пытаетесь просчитать его, вы становитесь его частью. Вы как бы вплетаете себя в этот процесс и делаетесь его инструментом. Иногда, чтобы увидеть что-то, нужно смотреть мимо. Это непросто. Когда мы хотим изменить процесс, мы не пытаемся его сломать. Мы смотрим на него взглядом постороннего. Мы задаем нужный импульс. Мы подкладываем песчинку, — на самом деле, много песчинок, — чтобы посмотреть, какая превратится в жемчуг. Почему всё произошло именно так, мы чаще понимаем из пост-анализа.

— И почему?

— Подумайте. Почему вы отказались сотрудничать с Шавалеевым? Он же не просил ничего сложного. Он хотел, чтобы вы стали его союзником. У вас не было к нему предубеждения. Вы его, по сути, не знали. Он предлагал вам деньги. Почему журналист, блогер вдруг отказывает спонсору?

— Не знаю. Он мне не понравился.

— Почему?

— Да откуда я знаю? Он какой-то… скользкий тип. А что показывает ваш пост-анализ?

Братерский выложил передо мной пять фотографий Шавалеева. Две из них я уже видел в интернете. На одной Бахир Ильсурович позировал за столом с видом юбиляра, на второй стоял рядом с губернатором.