Обычно я просыпаюсь рано, однако на следующее утро из тяжелого сна меня вырвал какой-то шорох. Мария укрылась в комнате. Я ощутила тревогу. Что-то со мной произошло. Руки и ноги, казалось, были налиты свинцовой тяжестью, и подняться я смогла лишь с огромным усилием.

Мария стояла у моей постели. Она смотрела на меня с каким-то испугом.

— С вами все в порядке? — спросила она.

— По-моему, да. У меня был тяжелый сон.

Я села в постели и приложила руку к голове. Вернулись воспоминания о вчерашнем дне. Пожар… Милтон… возвращение в отель.

— Я как-то странно себя чувствую, — произнесла я.

Я вспомнила, как Милтон сказал, что велит Марии принести мне молока. Я повернула голову. На столике ничего не было, и вид у него был такой, словно его только что протерли.

— Вы не выпили молоко, — заметила Мария.

— Немного выпила.

— И немного пролили. Я все вытерла.

— Спасибо.

— А теперь принести вам горячей воды?

— Да, пожалуйста.

Мария ушла, и я выбралась из постели. Голова у меня слегка кружилась. Что-то все же произошло со мной ночью. У меня было эмоциональное потрясение. Никогда не забуду той минуты, когда увидела пожар, а потом мчалась сквозь дым, и вокруг плясало пламя. Перед моими глазами до сих пор стояли насмерть перепуганные крысы, лихорадочно рассыпавшиеся во все стороны из горящего тростника.

Это потрясло меня больше, чем я тогда понимала. В основном ужас при мысли, что с Милтоном могло что-то случиться… и радостное открытие, что ничего страшного не происходит.

А потом — молоко.

Ах, да, молоко. Как все-таки это странно! Конечно, Мария должна была унести его и вытереть стол. Это ведь ее работа — содержать комнату в порядке.

Я сидела на кровати и размышляла, когда Мария вернулась с горячей водой.

Я умылась и оделась.

Раздался стук в дверь.

Это была Фелисити. Она посмотрела на меня с некоторым удивлением.

— О… ты только что встала.

— Я проспала.

— Как это на тебя не похоже. Я уже позавтракала с Реймондом на террасе. Я хочу показать ему остров. Ты поедешь с нами?

— Не сегодня. У меня немного болит голова. Поезжайте вдвоем.

Фелисити не могла скрыть своей радости.

— Наверное, ты переволновалась вчера вечером. Пожар и все остальное… и то, что ты так туда помчалась.

— Да, — отозвалась я. — Наверное, из-за этого.

Фелисити ушла.

Как она изменилась! Она стала совершенно другой. Если когда-нибудь и существовал влюбленный человек, так это Фелисити. Должен же Реймонд понять это. Все было так очевидно. И она была ему небезразлична… глубоко небезразлична.

Я старалась отогнать от себя слабость. Что со мной происходит? Никогда прежде со мной такого не бывало.

Наверное, я была в очень сонном состоянии, поскольку не сразу подумала о молоке, и, лишь спустившись вниз и позавтракав на террасе, я вспомнила про него.

Молоко! Я выпила лишь чуть-чуть… и в нем был осадок.

Я не могла больше оставаться на террасе и вернулась к себе.

Я все думала: молоко. Осадок. Неужели кто-то действительно подсыпал мне что-то в молоко?

Зачем? Чтобы я крепко заснула? Но с какой целью? Однако я выпила лишь несколько глотков. Если такая малая толика оказала на меня такое действие, что было бы, если бы я выпила весь стакан?

Пилюли для Фелисити я обычно растворяла в молоке. Врач сказал, что так принимать их лучше всего.

Мне в голову пришла мысль, повергшая меня в смятение. Я подошла к ящику. Флакон был на месте. Дрожащими пальцами я отвинтила крышку. Во флаконе осталось всего шесть пилюль.

Но ведь всего несколько дней назад я заглядывала туда, и их было десять!

Мне сделалось дурно. Куда подевались эти пилюли? задавала я себе вопрос. Я увидела свое отражение в зеркале. Бледное лицо, глаза, расширенные от ужасных подозрений.

Кто-то положил пилюли мне в молоко. Если бы я выпила весь стакан, где бы я была теперь? Кто-то пытался убить меня.

Я стала вспоминать, что сказал врач. Одной пилюли достаточно, чтобы дать Фелисити хорошенько выспаться ночью. Не больше одной в день, предупредил он. Две были бы неопасны, однако принимать их не рекомендовалось. А более сильная доза была бы роковой. А мне в молоко кто-то положил четыре! Я стала перебирать в памяти события вчерашнего вечера. Милтон велел Марии принести мне молоко. Я обнаружила его, войдя в комнату. Мария? Но с какой стати Мария стала бы вредить мне? Она держалась очень дружелюбно. Я щедро вознаграждала ее за услуги, и это приводило девушку в восторг. Казалось, она с готовностью прислуживала мне. Она, конечно, была чрезмерно любопытной, это верно. Я видела, как она разглядывает мою одежду, но то было естественное любопытство.

Нет, это не Мария.

Фелисити? О нет. Нежная Фелисити, так всего боявшаяся. Она бы никогда не сделала попытки совершить убийство. Убийство? Наверняка никто не собирался меня убивать. Однако если бы я выпила эти четыре пилюли, со мной было бы все кончено. А что если бы выпила? Это было бы так просто. Если бы я так быстро не задремала, я могла выпить его до конца. Мне ведь показался необычным его вкус… но здесь такое случалось часто. И в эту минуту я могла быть… мертва.

Но чтобы Фелисити? Нет, это невозможно. Однако если бы не я, Реймонд наверняка бы обратил свое внимание на нее. А Фелисити любила его всем сердцем. Это доказывало ее чудесное преображение с приездом Реймонда. И я стояла между ними… во всяком случае, Фелисити так считала. Могла ли она зайти так далеко? Это было бы так просто! Фелисити знала о существовании пилюль. Правда, она не знала, где я держу их, зато ей было известно, что они где-то в моей комнате, а возможностей отыскать флакон у нее было предостаточно. Я так часто покидала отель, оставляя ее здесь. Как легко было обнаружить мой тайник!

Нет, в это я поверить не могла.

И тут мне в голову пришла другая мысль.

Магда Мануэль. Я могла представить ее замышляющей убийство гораздо легче, чем Фелисити. Магда? У нее были причины желать отделаться от меня, и снова из-за мужчины. Как далеко зашли ее отношения с Милтоном? Рассчитывала ли она выйти за него замуж? Достигли ли они взаимопонимания до того, как появилась я? Но как она могла проникнуть в отель, в мою комнату? В прошлую ночь, когда мне подсыпали пилюли, Магды здесь не было. Впрочем, она могла заплатить кому-то из слуг… Чем больше я об этом думала, тем более вероятным мне это представлялось. Магда знала остров. И ей были известны нравы его обитателей.

У меня кружилась голова, я не знала, что делать. Ну вот, сейчас я жива и здорова, надо быстро стряхнуть с себя последствия ночи, отравленной снотворным. Да, у меня слегка болела голова… ничего заслуживающего внимания…