Какой дьявол его дёрнул жениться на этой Горгоне?

Толкнул дверь, и совсем не удивился, что та оказалась незапертой. Вошёл, окинул взглядом светлую гостиную, заметил мелькнувшую тень экономки, и негромко хмыкнул. А когда прошёл в комнату и кинул пальто на спинку кресла, бывшей жене сказал:

— Ты Лизавету вызвала? Уверена, что тебе хватит денег, платить ей зарплату?

Жанна возлежала на диване, на белых подушках, и смотрела на огонь, полыхавший в камине. В руке бокал с вином, на лице улыбка, а шелковый халат смело распахнут на груди.

— Хочешь выпить?

— Хочу. Когда я тебя вижу, мне всегда выпить хочется.

Она рассмеялась.

— Фу, Шохин. Как не стыдно?

Костя прошёл к бару, плеснул в бокал немного виски. А потом с усталым вздохом опустился в кресло и вытянул ноги. Устремил на жену изучающий взгляд.

— Ты больше не блондинка.

Она намотала на палец каштановый локон.

— Тебе нравится? Это, практически, мой натуральный цвет.

— Ты ещё помнишь себя натуральной? Во всех местах? Это подвиг, Жанет, честно.

Она глубоко вздохнула, выразительно поджала губы, потом ноги скрестила, и ткань халата соскользнула на бёдра. А Жанна из бокала отпила. Потом заметила:

— А ты быстро примчался. Я тебя завтра ждала.

— Ага. Ты устроила показательное выступление, и ждала, что я не отреагирую?

Жанна загадочно улыбнулась и сверкнула глазами.

— А ты на меня отреагировал или на неё?

— На неё, — не стал Костя жену обнадёживать.

Та пьяно фыркнула, руку за голову закинула, демонстрируя красивое тело.

— Ну вот, убил последнюю надежду.

— Надежду на что?

— Константин Михайлович, поужинаете? — Елизавета, Шохин забыл, как её по отчеству, не старая женщина, лет сорока пяти, но с такой скучной внешностью, что взгляд за неё совершенно не цеплялся, и женщина и, правда, больше напоминала тень, и сейчас в гостиной возникла бесшумно, и Костя отреагировал лишь на её голос, голову повернул.

— В этом доме? Упаси Господь, Лиза. Но спасибо за предложение. От родной жены такого не дождёшься.

Жанна на локте приподнялась, чтобы экономку видеть, и решила ту осведомить:

— Его теперь в городе неплохо кормят. Кормят, облизывают, дают. Во всех позах и направлениях. Да, Шохин?

Экономка опустила глаза и попятилась, собираясь также незаметно покинуть гостиную. А Жанна снова легла, потянулась, как кошка. А Костя, глядя, как она потягивает вино, жмурясь от удовольствия, сказал, усмехнувшись:

— Нина с одного взгляда определила, что ты алкоголичка. Кажется, жизнь во Франции не пошла тебе на пользу.

— Что бы она понимала, эта твоя Нина. Ты где её нашёл? В каком скворечнике? — Она посмотрела вино на свет, оценивая прозрачность. — Для неё что Советское шампанское за пару сотен, что «Вдова Клико» — всё едино. Разве я не права?

— И хрен бы с ним.

— Потянуло в народ?

— Не лезь в мою жизнь. Лучше скажи, что ты хочешь. Я не разрешал тебе вернуться.

Жанна перевернулась на бок, подпёрла голову рукой. Прищурилась, глядя на мужа.

— Меня не было год. Я думала, ты остыл. Соскучился, хоть немного.

— Я не скучаю по течным пьяным сукам, Жанет, ты знаешь.

Она усмехнулась.

— Брезгуешь. А со стриптизершей спать не брезгуешь.

— Доложили уже.

— Зачем ты её в дом привёл? Тем более с ребёнком.

— Не твоё дело. И рожу не криви, я за пластику опять платить не буду.

— Молодого тела захотелось?

— Точно. Молодого тела и честного взгляда.

Жанна снова фыркнула от смеха.

— И что эта особа с честным взглядом сказала тебе такого, что ты примчался из Москвы, как полоумный? Кстати, я просила её позволить мне остаться и послушать, но она как-то не прониклась.

— Жанка, чего тебе надо? — спросил он совсем другим тоном, устав играть и ходить вокруг да около.

Она села, закинула ногу на ногу, откинула за спину густые волосы.

— Денег, Костя.

Шохин усмехнулся, поднялся, и прошёлся по гостиной, глядя на картины.

— Дай-ка я угадаю, — проговорил он, на неё не глядя. — До тебя дошёл слух, что я с некоторых пор не один живу, и ты решила, что я, в надежде развязаться с тобой раз и навсегда, окажусь на редкость щедрым? Так? Но любопытнее другое: кто доложил?

— Тебя это, всерьёз, волнует? Лучше скажи, сколько ты мне заплатишь.

Костя поставил пустой бокал на каминную полку, обернулся и сунул руки в карманы брюк, глядя на жену.

— Зря ты думаешь, что молодое тело меня сделало более щедрым. У нас с тобой уговор.

Контракт, если хочешь. Подписанный. Ты забыла?

Жанна недовольно сдвинула брови и уставилась в свой бокал, поболтала на дне остатки вина.

— Я советовалась с адвокатом. Я могу расторгнуть контракт.

— Я тебя засужу.

— Жену?

— Разведусь и засужу. Ты с голоду сдохнешь.

— Не пугай меня, Шохин.

— Не пугаю. Я не отдам тебе виноградники. — Костя вызывающе усмехнулся. — Меня бы обвинили в убийстве. Ты же сопьёшься и умрёшь там.

— Может, хватит? — резко оборвала она его. — Не надо делать из меня дуру. Я знаю, сколько они стоят.

— Они стоят больше, чем я — заметь, я! — за них когда-то заплатил.

— Если бы не я, тебе в голову не пришло их купить!

— Ну, с этим я спорить не буду. Надо было ещё тогда насторожиться.

— Моё имя в документах. У меня такие же права, как и у тебя!

— Нашла ещё одного любовника-адвоката? Это он тебе объяснил? У нас с тобой договор. Ты получаешь прибыль с виноградников в течение пяти лет, а потом они переходят в моё полное владение. Если ты тратишь быстрее, чем получаешь прибыль — это не мои проблемы. Да и зачем тебе виноградники? Как ты будешь их содержать? У тебя нет средств. Я вкладываю деньги, и всё работает. А ты что будешь делать? Ты погрязнешь в долгах, а то и ещё и сядешь.

Что французские законы говорят по этому поводу? Не узнавала?

Она молчала и нервно мотала ногой. Потом сказала:

— Купи мою долю.

Костя потёр подбородок.

— Купи, — проговорил он, вроде как раздумывая над её предложением. — Зависит оттого, за сколько ты хочешь её мне продать.

— Я не дам тебе развод. Я не останусь с голой задницей.