«Зороастр»-2 был запущен в 1924 году

«Бранобель» также сделал всё, чтобы защитить свои интересы в странах, ранее входивших в состав Российской империи, а после революции ставших независимыми. В 1919 году была создана польская компания («Полнобель»), куплен старый нефтеперегонный завод и получена лицензия на эксплуатацию двух нефтяных участков галицких нефтяных месторождений на юге Польши. Кроме того, в Латвии была основана небольшая латвийская компания Naphta-Produktions-Gesellschaft Gebrüder Nobel. За пределами Европы также имелись интересы, в том числе хранилищные сооружения в Персии, снабжавшие Северную Персию нефтью из близлежащего Баку. Эти активы вместе с тремя танкерами были в 1922 году объединены в торговое и промышленное АО «Иран» (позже – «Шведский Иран»). Танкеры были, однако, созданы для русской речной системы и в результате были проданы с большими потерями.

Помимо этого, «Бранобель» состоял партнером в трех нефтяных дистрибьюторских компаниях, самой малой из которых было торговое общество «Нобель-Стандард» в Финляндии, основанное в 1920 году и наполовину принадлежавшее «Стандард-Ойл». Более существенное совместное владение имелось в EPU (ЭНС, Европейский нефтяной союз), более 20 процентов акций которого принадлежало «Бранобелю». В связи с тем что в ЭНС участвовали также немецкие интересы, союз во время войны был национализирован английским государством. После войны акционерам была выплачена компенсация, но только после больших трудностей и затрат. Являясь по сути национализированной российской компанией с крайне неопределенным юридическим статусом, «Бранобель» был вынужден продать свой пакет акций и принять предложенные условия. В 1922 году их акции были проданы за 562 000 фунтов, что составляет около двух миллиардов рублей сегодня.

Еще одно крупное совместное владение имелось в SAIC, будучи отчасти торговой организацией по продаже смазочных масел в Европе, отчасти судоходством, отвечавшим за перевозку нефти из стран-производителей в страны сбыта. «Бранобель» владел одной третью материнской и дочерних компаний. Так как после национализации поставки нефти стали невозможными, пакет акций был в 1928 году продан «Гальф-Ойл» за 3 575 000 долларов (около трех миллиардов рублей сегодня).

Самый малый и более необычный реальный актив состоял из мехов. В годы революции сотрудникам «Бранобеля» удалось в Закавказье закупить меховые изделия, главным образом из каракуля, которые затем экспортировались на европейские рынки через Персию и Индию. Дело оказалось настолько крупным и прибыльным, что в Лондоне была создана специальная компания The Indo-Persian Trading Corporation Ltd. Однако экономический кризис 1929 года привел к ликвидации компании, нанеся «Бранобелю» урон в 100 000 фунтов (около 500 миллионов рублей сегодня).

По сравнению со стоимостью национализированных предприятий суммы, которые «Бранобелю» удалось спасти, были незначительными, но, в отличие от многих других нефтекомпаний, им всё же удалось их гарантировать. Согласно годовому отчету правления, успех во многом был обусловлен «высоким престижем, которым всегда пользовались братья Нобели».

В дополнение к капиталу, вырученному за счет продажи нефтяных акций, «Бранобель» получил пособие от так называемого Пятипроцентного фонда. Фонд был учрежден английскими импортерами нефтяных продуктов, отчислявшими пять процентов выручки для распределения между владельцами конфискованных в России предприятий. Суммы, полученные «Бранобелем», были невелики – 21 000 фунтов (100 миллионов рублей сегодня), – но все же их следует упомянуть в этом контексте.

Оскар Кристоферсон (1887–1971), родившийся в шведской семье в Кронштадте, был финансовым директором «Бранобеля». Его высоко ценили за опыт и преданность. Фотография снята в стокгольмской конторе. На стене висит портрет Людвига

Во время рецессии 30‑х годов «Бранобель» влачил довольно незаметное существование. Баланс по состоянию на 31 декабря 1936 года показывает активы в 6 199 688 швейцарских франков (валюта, в которой велись счета), что соответствует примерно 1 миллиарду 190 миллионам рублей сегодня. Ежегодное собрание правления в 1938 году постановило о ликвидации предприятия, но решение оказалось невыполнимым, так как большая часть активов была нереализуема. Ликвидация состоялась только в 1969 году. Размещенный в акциях, ценных бумагах и на банковских счетах капитал составлял на этот момент 9,5 миллиона крон (около 600 миллионов рублей сегодня).

Товариществом «Бранобель» владели более 300 держателей паев и акций. Среди крупнейших институциональных владельцев был ряд крупных российских банков, среди мелких было много частных лиц, у которых имелось всего по нескольку акций. Одним из таких мелких вкладчиков была мать финско-шведской поэтессы Эдит Сёдергран, Хелена, которая владела двумя акциями. Крупнейшим частным пакетом владели, естественно, члены семьи – четвертой частью всех паев, что соответствовало 2 655 000 рублей. У Эммануила было 120, у Луллу – 70, у Марты, Йосты и Ингрид – по 50, у Эмиля – 49, у Эдлы – 40, у Мины Ольсен – 35 и т. д. У сына Роберта Людвига было 10 паев. Семейный пакет акций стоил около 11 миллионов рублей. Таким образом, общая ценность паев и акций составила 13 655 000 рублей, или, в пересчете на сегодняшние деньги, примерно 6 миллиардов. Кроме этого, у Эммануила были также облигации «Бранобель» на сумму в 500 000 рублей (около 200 миллионов сегодня).

Однако члены семьи владели вкладами не только в собственных предприятиях, но и в других промышленных и кредитных организациях – в виде банковских акций, государственных облигаций, недвижимости и т. д. Эти активы могут быть установлены благодаря информации, собранной шведской государственной так называемой Российской комиссией, созданной в 1919 году. В эту комиссию могли обратиться со своими требованиями шведские граждане, чье имущество было конфисковано Советским государством. Из этих документов следует, что размещенные активы семьи в «Бранобеле», в машиностроительном заводе и в других семейных предприятиях составляли лишь небольшую часть их имущества.

Больше всех в результате отмены большевиками частной собственности потеряла Эдла, чье состояние в 45 317 000 рублей было выражено в ценных бумагах (23 817 000), доме на Большой Конюшенной улице (оценочная стоимость 21 000 000 рублей) и «личной собственности» (500 000 рублей). В пересчете на сегодняшние деньги это соответствует более 12 миллиардам рублей. Поскольку биржевых котировок не было, акции были представлены «по номинальной стоимости или ниже»; следовательно, ее состояние было на самом деле во много раз больше. Другими словами, Эдла была мультимиллиардершей. Эммануил не подал заявление о реституции, поэтому размер его состояния не может быть установлен. Однако не подлежит сомнению, что он был наиболее богатым человеком в семье.