— Преувеличение. Как всегда. Я могу задать вопрос?

— Конечно.

— Каковы успехи нашей армии? Сплетни гласят, что войска скоро сойдут на берег в Новом Нуроте и отправятся на врага. Мужественно и с песней.

— Это верно. Не знаю, с песней ли, но идут вперед. Скоро встретятся с армией рабов.

Бамор кивнул, но Эвикиат не мог противиться впечатлению, что он и сам прекрасно знает обо всем этом.

— Хорошо. Грядет великая победа. День триумфа для Пламени Агара.

Если бы сарказм был кислотой, то эти слова прожгли бы дыру в полу.

— И к чему столько неприязни?

— Неприязни, Кохир? Уверяю, ты неверно меня понял. Как всякий лояльный коноверинец, я каждый день молюсь о победе наших войск и о конце этого проклятого восстания. Я бы охотно увидел десять тысяч костров, разожженных вокруг города, во славу Агара и как предупреждение для следующих поколений рабов.

Эвикиат отодвинул тяжелое кресло от стола и уселся.

— Охотно? Даже если бы это означало пустить по ветру столько богатства? В дровах и… в живых инструментах?

— Стоимость одного и второго — это условности, Кохир. Условности, регулируемые вековечными законами желания заполучить нечто у одних и жаждой наживы у других.

— Я что-то о таком слышал.

— Не сомневаюсь. Но могу ли я узнать о цели твоего визита, поскольку, наполняя сердце мое радостью, он, одновременно, замораживает мне кровь в жилах — при мысли, что я отвлекаю тебя от обязанностей.

Эвикиат взглянул Бамору Ванмуру в глаза: в два шарика, словно выточенных из слоновой кости с нарисованными радужками и зрачками. Радость в сердце или лед в венах? Этот человек столь же способен ощущать радость или печаль, как мраморные статуи, украшающие дворец.

— Я слышал, что твоя компания не заинтересована принимать участие в торговле за право разработки серебряных руд у границы с Вахези.

Магистр Горнодобывающей Компании Южных Магархов развел руками в жесте полной беспомощности и печально улыбнулся:

— У нас есть собственные рудники. В Магархах и в других местах. У нас не хватит средств инвестировать еще куда-то, особенно в нынешней ситуации.

— Нынешней — это какой? Неужели ты сомневаешься в победе наших войск, во главе которых стоит Пламя Агара?

— Сомневаюсь? Я? Ни за что. Все же я из собственного кармана добровольно пожертвовал на проведение войны десять малых мин серебра. Я даже и на миг бы не усомнился, что наша армия одержит победу.

— Но?

— Нет никаких «но». Армия рабов многочисленна, но слабо вооружена, а Коноверин уже много лет не выставлял таких сил, как нынче. Буйволы, Соловьи, наемные отряды, которые ласковая, но решительная длань Госпожи Ока поведет путем дисциплины и мужества. Сто пятьдесят боевых слонов. Да мы сотрем бунтовщиков в прах!

— Но… — терпеливо повторил Эвикиат.

Этот наглый, нахальный типчик насмехался над ним. Горнодобывающая Компания Южных Магархов проигнорировала торги за права на добычу серебра подле Вахези. А когда они объявили, что не заинтересованы, то другие игроки — горные объединения, банки, купеческие и ремесленные гильдии — тоже не выказали особого энтузиазма выкладывать деньги. Весть, что наиболее опытная горнодобывающая компания в княжестве не заинтересовалась месторождениями, подсказывала сохранять осторожность, несмотря на сплетни о богатстве тамошних рудных жил.

Потому торги не состоялись.

И именно поэтому Эвикиат решился нынче на этот визит, без свиты и армии чиновников. Просто разговор лицом к лицу.

— …но даже если бы мы выкупили права на добычу руд, кто бы стал на нас работать? Так уж сложилось, к сожалению, что взбунтовавшиеся рабы совершили немало своих бандитских рейдов на нашу собственность, опустошая рудники и плавильни. У нас нет инструмента — и я имею в виду говорящие инструменты, а после того как восстание будет подавлено, цены на рабов, даже неквалифицированных, взлетят до небес.

— К чему ты ведешь?

Магистр Компании вдруг сделал смущенное лицо.

— Прости меня, Великий Кохир, но я соврал, говоря, что мечтаю о десяти тысячах костров, что горели бы вокруг города. Это было лишь живописное преувеличение. На самом деле, я мечтаю лишь о мире, о конце боев с мятежниками, о солдатах, которые возвращаются в ахиры, о наших рудниках, плавильнях, цехах и плантациях, работающих без перерыва, во имя богатства и славы Белого Коноверина. Но, чтобы они заработали, нам понадобятся руки. Мы все знаем, что это не обычное восстание, после которого схваченных рабов можно будет продать или снова загнать на поля. Они убивали своих хозяев, убивали наших солдат, убивали каждого, кто не носил ошейника. Они пролили море крови. А привычная и веками применяемая кара для рабов, у которых на руках столько крови, — это костер. Порой, в случаях исключительного милосердия, с казнью до этого.

— Так и есть.

Великому Кохиру пришло в голову, что Деана д’Кллеан может и не знать об этой традиции. Что обычай этот был настолько для всех очевидным, что никто так и не сообщил о нем Госпоже Ока. И что она может оказаться слишком потрясена, когда после выигранной битвы Буйволы и Соловьи примутся рубить деревья и складывать их в костры. Как месть за убитых братьев-солдат.

— Так и есть, — повторил он. — Но скажи, к чему же ты ведешь.

— К милосердию. К акту милосердия и прощения для бунтовщиков, Кохир. Вместо того чтобы их убивать, разреши им искупить вину работой, позволь нам их выкупить… прости. — Ванмур улыбнулся, извиняясь. — Я чуть было не скаламбурил — и довольно неудачно. Но именно об этом я и говорю: чтобы мы могли выкупить их за справедливую цену. Мы платим наперед, уже сейчас. Чистым золотом. Скажем, сто малых мин серебра за каждые две тысячи схваченных. Предполагая, что наша армия возьмет… скажем, двадцать тысяч пленных, мы платим наперед тысячу мин серебра.

Эвикиат быстро посчитал и скривился с неудовольствием.

— Меньше унции серебра за раба?

Магистр Горнодобывающей Компании развел руки в таком жесте, словно его обвиняли в обвесе.

— Зато мы возьмем любого: мужчину, женщину и ребенка. Невзирая на возраст и пол. А если нашей армии не удастся схватить столько бунтовщиков… что ж, мы потеряем в деньгах. Важнее же всего, что больше тысячи фунтов чистейшего серебра уже завтра… да что там, уже сегодня могут попасть в казну.

— И откуда такая щедрость и склонность к риску?

Ухмылка изогнула тонкие губы купца.

— Это не щедрость, Кохир, а рассудительность. После этого восстания не только Белый Коноверин, но и другие княжества останутся без рабочих рук. И не похоже, что придет новая волна дешевых рабов из Империи. Выиграет тот, кто получит говорящие инструменты, сумеет запустить свои рудники, плавильни и мастерские раньше других. Залить рынок более дешевыми рудами, сталью или инструментами. Вытолкнуть оттуда конкурентов. А я говорю тебе, что после восстания нашей компании понадобятся мудрые люди с опытом и умением управлять, и…