Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вы решили сыграть в покойную сестру?
— Не я. С одной стороны, я довольно много знала о Ларе, о ее прошлом, привычках и манере поведения, с другой внешность, голос… А они были нужны. Я вспомнила о Вике, которая была почти точной Лариной копией. К счастью, Викуша обитала по старому адресу, выглядела она, конечно, не ахти, но с большого расстояния эффект был поразительный. Ты, кстати, на вокзале повелся.
— Значит, Вика? — спросил Тимур.
— Вика.
— Зачем?
— Проба. Хотелось проверить, как отреагирует человек, хорошо знавший Лару.
— И как?
— Тебе лучше знать.
— Что за вокзал? — Иван Юрьевич хмурился, полагаю, ему не нравилось, когда кто-то в его присутствии вел беседу не понятно о чем.
— Потом. — Отмахнулся Салаватов. — Пустяк.
— Разве? — Соня покачала пальцем. — Не ври, это совсем не пустяк. Ты ведь тогда удивился, очень удивился, мы едва успели уйти. А забавно получилось, правда? Ника пугает тебя, мы ее. Духи, картины, забытая под кроватью чашка… Как просто воскресить человека, правда? Несколько мелочей и вот, тебе кажется, будто любимая сестра вернулась домой. А там телефонный звонок…
— Почему ты попросила… Сказала… Велела ехать к Тимуру? — Вспоминаю тот телефонный звонок, самый первый, самый странный, свое удивление и испуг, вспоминаю и ненавижу. Нельзя поступать с людьми так, как они поступили со мной, это не честно, гадко и подло. На Сонином личике ни тени раскаяния.
— Я? С тобой разговаривала Вика, поверь, если бы она дождалась сигнала, если бы говорила именно то, что я велела, все сложилось бы иначе. Понимаешь, беда в том, что Вика — шизофреничка, настоящая стопроцентная шизофреничка. И наркоманка к тому же. Врачи сочли ее безобидной и выпустили. Она и в самом деле была не опасной, никаких тебе вспышек ярости, ни голосов, ни галлюцинаций, одна беда — любовь к Ларе. Бедная Викуша, сколько ни пыталась, но так и не сумела осознать факт Лариной смерти. Стоило упомянуть, что Лара погибла, как Вика впадала в истерику. Несложно было внушить, что в Лариной смерти виновата ты, что старшая сестра положила на тебя, неблагодарную, жизнь, а ты отплатила убийством, в котором обвинила жениха Лары.
— Богатая у вас фантазия. — Заметил Иван Юрьевич.
— Не жалуюсь. Давайте, не будем отвлекаться, я устала.
Я тоже устала, но ведь не жалуюсь, жалобы — пустая трата времени, а времени мало, сейчас рассказ закончится, и Соню увезут. Интересно, что с ней станет?
Хотя, пожалуй, не хочу. Пусть она исчезнет из моей жизни, этого будет достаточно.
— Мне почти удалось обойтись без Викиной помощи. Антидепрессант и вино оказали весьма интересное влияние на психику подопытной.
— Зачем? — В памяти возникли лиловые астры и шарики смеха, прилипшие к стене. Кажется, это было еще до звонка Лары.
— Честно говоря, я не ожидала, что эффект будет столь… необычный. Обычно лекарство вызывает подъем настроения и дикую болтливость, мне хотелось, чтобы соседи запомнили Никину…необычность. Позже она замечательно вписалась бы в общую картину. А у нее крышу сорвало. — Соня хихикнула. Какой знакомый смех, где-то я его уже слышала, но где? Во сне с астрами и смехом, точно, дверной глазок смеялся точно также, как она.
— Когда Ника выбежала на улицу, я одновременно испугалась бы и обрадовалась. С одной стороны, попади она под машину — проблема была бы решена, с другой, она имела неплохие шансы выжить и обратить на себя внимание. А он помешал.
Она произнесла это с таким укором, что мне стало стыдно за Тимура, который взял и вмешался в такой замечательный план.
— Пришлось отступить. Я надеялась, что Ника надолго в гостях не задержится, она ведь ненавидит своего спасителя, а на всякий случай велела Вике позвонить. Инструкции оставила, подробные, как для идиотки, но я не учла одного факта: Вика была настоящей сумасшедшей, в ее голове все перепуталось, переплавилось и в результате вместо того, чтобы приказать Нике держаться подальше от него, Вика приказывает ехать и жить в его квартире. Нет, это было нечто! Одна душевнобольная отдает приказ, другая его исполняет.
— Вы не хотели, чтобы Доминика общалась с гражданином Салаватовым? Почему?
— Потому, что он мужчина. Нет, поймите меня правильно, я ничего не имею против мужчин, но они думают иначе, действуют иначе, я опасалась, что ваш Салаватов не поверит в призрака, а критический взгляд со стороны мог разрушить план. Собственно говоря, так и произошло. Он постоянно вмешивался, более того, начал расследование, до Шныря добрался.
— Кто такой Шнырь?
— Наркоман один, — Соня скорчила забавную рожицу. — Мерзкий тип, но память у него хорошая, и про Аликовы дела знал, мог и меня вспомнить, мы с Ларой в свое время частно в одной компании со Шнырем зависали, так что… Я решила убрать Шныря, а тут они.
— Помешали?
— Не совсем. С ними было интересно поговорить, они меня даже пожалели…
— А кассета? И вторая встреча? — Тимур сел на корточки у двери и получалось, что смотрел на Соню снизу вверх.
— Ну… Кассету я тебе дала, чтобы отстал от Шныря, ты бы не ушел, пока своего не добился, а Шнырь, заметь он меня, сдал бы, не задумываясь. На кассете не было ничего такого, Вику без моей помощи ты бы не нашел, а я получила отсрочку, заодно и тебя из квартиры убрала. Я знала, что кассету ты будешь смотреть один, без Лариной сестренки, как же, ведь грубая правда может ранить нежную душу девочки. И ты высадил ее у подъезда и уехал. К счастью, мы с Мареком добрались раньше, едва-едва успели декорации подготовить.
— Кто остался в квартире?
— Я. Марек должен был следить за подъездом, а я за тобой, Ника.
— Что ты подсыпала в воду?
— Какая разница? Или понравилось? Смотри, станешь наркоманкой, как твоя сестрица.
Сонино нахальство поражало, она открыто смеялась и надо мной, и над Салаватовым, и над меланхоличным Иваном Юрьевичем. А они прощали, заранее прощали все ее выходки, потому что чувствовали себя победителями: как же, разгадали, поймали. Зря. По лицу вижу: Соня задумала что-то, ох, выскользнет она из цепких рук милиции, как угорь из сети.
— Ты видела то, что хотела видеть. Кстати, падение с четвертого этажа показалось мне делом гораздо более
