Заметив, что с Азали творится что-то неладное, жильцы пансиона поспешили ей на помощь. Они быстро подключились к урокам и, прикидываясь двоечниками, сумели развеселить девочку. Милли подарила ей один из номеров «Фотоплея», а «Прекрасные купальщицы» высыпали на ее парту целую кучу своих последних снимков, сделанных на пляже Санта-Моники. На некоторых фотографиях был изображен сам Мак Сеннет, обнимающий за плечи Рут и Мари. Лилиан и Мэри с решительным видом заявили, что отказываются ходить на уроки танцев без Азали – конечно, она согласилась пойти с ними.

Уже через день от депрессии не осталось и следа, но Мисси знала: для оптимизма нет причин. У княгини Аннушки тоже бывали ремиссии.

Прошло несколько недель. Роза, Милли Треверс и Дик Неверн сидели на крыльце. Вдруг Дик вскочил со стула и, размахивая газетой, которую только что читал, закричал:

– Подумать только! Четырнадцатилетний мальчишка получил такое огромное наследство! Да мне за всю жизнь таких денег не заработать – даже если я стану величайшим из режиссеров.

– Неужели он стал богаче, чем Мэри Пикфорд? – с недоумением спросила Милли Треверс. Она целыми днями читала журналы о кино и знала, на какую сумму заключают контракты все звезды экрана…

– Богаче? – воскликнул Неверн. – Не то слово! Да Мэри Пикфорд просто нищая по сравнению с ним. Чарли Чаплин – тоже.

– Кто же этот золотой мальчик? – поинтересовалась Роза. – Четырнадцатилетний миллионер. Интересно. А может, удастся женить на нем Ханну?

Неверн развернул газету и прочитал вслух заголовок: «В результате трагического происшествия сын немецкого стального барона становится наследником всех богатств отца».

Убедившись, что Роза и Милли его слушают, Дик начал читать заметку:

«Вчера в автомобильной катастрофе погиб барон Арнхальдт. Автомобиль барона, новый роскошный «Бродмен» на полной скорости врезался в дерево на узком шоссе в окрестностях Довилля, Франция. Вместе с Арнхальдтом в машине находилась его подруга графиня Гретель фон Дуссман и еще двое пассажиров – все четверо погибли на месте.

Наследником огромного состояния барона станет его единственный сын, четырнадцатилетний Огастус Арнхальдт. Помимо денежных накоплений, автомобилей, яхт и недвижимости, юному барону достанутся крупнейшие в Европе заводы по производству оружия, расположенные в Эссене, Германия».

Роза вскочила на ноги.

– Извините, – пробормотала она, – я сейчас. Мисси сидела на кухне и, потягивая кофе, разговаривала с Бэлой.

– Боже мой! Что случилось? – воскликнула она при виде раскрасневшегося лица Розы.

– Арнхальдт погиб! – закричала Роза. – Вчера он разбился насмерть – врезался на машине в дерево! Я сама видела статью в газете. Ах, Мисси, Мисси, наконец-то тебе больше не надо прятаться!

Нью-Йорк

«Король» О'Хара окинул взглядом свой ночной клуб, считая посетителей. У него были все основания быть довольным. Все столики были заняты. О'Хара улыбнулся во весь рот и стал мысленно подсчитывать доходы. Цены в его заведении были высокие, но это нисколько не отпугивало состоятельных людей. Напротив, считалось, что дороговизна – гарантия фешенебельности, и богатенькие мальчики и дяди боролись за право стать членом клуба Короля.

Не так давно он открыл второй ночной клуб – «Пурпурная орхидея О'Хары». Находился он на Западной Пятьдесят Второй улице, и цены в нем были еще выше, чем в «Королевском». Впрочем, и оформлено это заведение было куда роскошнее: декор в серо-фиолетовых тонах, оркестранты в стильных пиджаках, позолоченные ведерки под шампанское, выписанные специально из Франции, хрустальные бокалы, оранжерейные цветы. Каждой женщине, приходившей в клуб, официанты преподносили пурпурную орхидею, а каждому мужчине – пурпурную гвоздику в бутоньерку.

Король О'Хара считал, что, в принципе, членом его клубов может стать любой человек с толстым кошельком, но в «Пурпурную орхидею» принимали лишь лучших из лучших—это был по-настоящему элитарный клуб. Его завсегдатаями были представители высшего света, звезды театра и кино. Чтобы стать членом этого клуба, было необходимо получить добро лично от О'Хары. Приколотый поверх собольих или лисьих боа пурпурный цветок ценился великосветскими красавицами больше, чем бриллианты и сапфиры.

Каждый вечер танцевальные пятачки «Королевского» и «Пурпурной орхидеи» были заполнены парами, и хотя Шемасу приходилось отстегивать солидные суммы на отмазку полицейским – торговля спиртным во время действия сухого закона оставалась делом довольно-таки рискованным – клубы все равно приносили бешеную прибыль. Вскоре О'Хара с радостью констатировал, что его доходы превзошли доходы братьев Ориконне, с которыми он в свое время начинал.

Именно в отношениях с этими итальянцами и заключалась главная проблема Короля – братьям не нравилось, что их бывший подчиненный открыл собственное дело, да еще на их территории. Особенно сердило итальянцев, что Шемас по их же каналам нашел бутлегера, который продавал ему спиртное дешевле, чем им. Ночные клубы О'Хары сильно подкашивали их бизнес на Манхэттене, в Филадельфии, Питтсбурге и Чикаго.

Обаятельные братья Ориконне – Джорджо и Рико – пригласили Шемаса на семейный ужин в особняк Рико в Нью-Джерси. Праздник был устроен в честь дня рождения дочери Рико – ей исполнялось шестнадцать. О'Хара отправился за подарком в магазин «Тиффани» и выбрал для юной Грациэллы изящнейшую золотую цепочку с шестнадцатью жемчужинами.

– Не думал, что у тебя есть вкус, О'Хара, – ехидно заметил Рико, рассматривая цепочку. – Впрочем, чему удивляться? Ты ведь теперь Король. Королю положено разбираться в сокровищах.

– Ладно, Рико, – перебил его О'Хара, выпуская изо рта густые клубы сигарного дыма. – Хватит намекать на «Королевский клуб» – это мое личное дело. Что же касается «Пурпурной орхидеи», то я тоже не понимаю, чем вам так не угодило это заведение – по всей Америке разбросано не менее сотни таких клубов…

– Из которых шестнадцать принадлежат клану Ориконне, – заметил Джорджо.

О'Хара внимательно посмотрел на него, пытаясь понять, о чем пойдет речь дальше. Рико было понять легко: черноволосый, низенький, толстый, отличный семьянин и вообще – добрая душа. Казалось, вся атмосфера свидетельствует о добром нраве хозяина. Дом полон гостей – взрослых и детишек, мужчин и женщин. Малыши резво носились по саду, время от времени останавливаясь у плетеного столика выпить стакан лимонада. В доме Рико никогда не подавали к столу спиртное.

Джорджо являл собой полную противоположность брату. Даже внешне они сильно отличались. Джорджо был среднего роста, худощав, носил густые черные усы. Его недобрые темные глаза замечали, казалось, все вокруг; к тому же, он обладал феноменальной памятью.

О'Харе всегда казалось, что у Джорджо просто шило сидит в одном месте – ни секунды он не мог стоять спокойно; даже во время семейного торжества он все время переминался с ноги на ногу, нервно затягивался табачным дымом, стрелял глазами повсюду… Ему нужно было что-нибудь предпринять – все равно, что.