Алекс, упав с потолка, вновь обрела свой обычный облик. От свадебного платья она успела уже избавиться по прибытии в Вальгаллу, и теперь на ней были джинсы и свитер в темно-зеленые ромбы, который она с задумчивым видом то и дело одергивала.

– А я было уже навсегда решила остаться сахарным опоссумом, – сообщила она.

Сэм опустила топор.

– А насчет моего задания, я просто не знаю, с чего начать, – посмотрела она на Хельги. – Где именно находится этот корабль? Восточные Берега ведь могут быть в любом мире.

– У меня нет ответа на твой вопрос, Самира, – с неохотой признался управляющий. – Но Хугин и Мунин хотят проконсультировать тебя наедине. Отправляйся с ними, и они продемонстрируют тебе кое-какие мысли и воспоминания.

Мне показалось, что это звучит как квест «Глюки в кайфе» с появлением Дарта Вейдера в туманной пещере.

Сэм тоже как-то не вдохновилась.

– Но, Хельги… – начала было возражать она.

– Это не обсуждается, – жестко изрек тот. – Ты выбрана Одином. Вместе со всей вашей группой. Потому что… – И он умолк, приложив палец к уху.

Никогда бы не заподозрил, что Хельги ходит с микронаушником, однако сейчас он явно к чему-то прислушивался и лишь потом вновь обратил взгляд на нас.

– Извините. На чем, значит, мы прервались? Ах да. Почему? Потому что вы, пятеро, присутствовали при побеге Локи. Вот вам и необходимо теперь принять участие в поимке этого беглого и преступного бога.

– Сломал – покупай, – прибег я к известной поговорке.

– Именно, – подтвердил Хельги. – И так как все решено, вынужден с вами расстаться. В студии йоги случилась резня. Теперь требуется обеспечить им новые коврики.

Едва мы вышли из кабинета, вороны увели Сэм по другой лестнице. Она с тревогой оглянулась на нас, но Хельги явственно дал понять, что остальные на беседу не приглашены.

Алекс развернулась и зашагала в противоположном направлении.

– Эй, ты куда? – крикнул я ей вслед.

Она оглянулась. Глаза у нее были такие злые, что продолжать расспросы мне не захотелось.

– Позже, Магнус, – бросила она. – Мне надо… – и, не договорив, она изобразила, будто кого-то душит. – Просто позже, – повторила она.

И я остался в компании Блитцена и Хэртстоуна, которые уже еле стояли на ногах.

– Ребята, хотите?..

– Спать, – сказал Блитцен. – Пожалуйста. И немедленно.

Я отвел их в свой номер, и мы втроем устроились на траве в центре атриума. Это напоминало старые добрые времена, когда я спал в Общественном Парке, но я совершенно не ностальгировал по жизни бездомного, да и вряд ли по такому кто-нибудь в здравом уме стал бы ностальгировать. И все же, как я уже говорил, быть бездомным гораздо легче, чем неживым воином, который носится по Девяти Мирам за ускользающими богами и ведет серьезные разговоры, в то время как монструозная белка мужского рода строит рожи в окне.

Хэртстоун вырубился первым. Он свернулся калачиком, тихо вздохнул и немедленно погрузился в сон. А когда стал неподвижен, то, несмотря на черную одежду, казалось, слился с тенями в траве. Такой вот эльфийский камуфляж, оставшийся в память о временах, когда эльфы были единым целым с природой.

Блитцен, прислонившись спиной к стволу дерева, заботливо уставился на Хэрта.

– Мы собирались завтра в «Лучшее от Блитцена», – сообщил он мне. – Решили снова открыть магазин. Попробуем за несколько недель перестроиться и вернуться к тому, что называют нормальной жизнью. Прежде чем отправиться и найти…

Перспектива снова ловить Локи была столь пугающей, что он даже оказался не в состоянии договорить.

Меня охватило чувство вины. Последние несколько дней я даже не вспоминал о страданиях Хэртстоуна. Слишком уж поглотили меня поиски дурацкого телепередающего молота Тора.

– По-моему, хорошая идея. В Альфхейме Хэртстоуну туго пришлось.

Блитц сцепил руки в том месте, которое пронзил меч Скофнунг.

– Да, меня очень тревожат его неоконченные дела там.

– Жаль, что я мало сумел помочь ему, – сказал я. – Верней, вам обоим.

– Нет, сынок. С некоторыми вещами нужно справляться самостоятельно. У Хэрта… на сердце рана в форме его отца. И ты с этим ничего не можешь поделать.

– Его отец никогда не станет хорошим.

– Да я и не сомневаюсь. Но Хэрту нужно это принять и смириться. Рано или поздно он вынужден будет вернуться и встретиться с ним. И тем или иным способом возвратить себе руну наследия. Но как и когда это произойдет… – Он растерянно пожал плечами.

Я подумал о дяде Рэндольфе. В какой момент понимаешь, что кто-то безвозвратно для тебя потерян? Пусть этот кто-то злой, вредный или просто упертый, но когда именно видишь точку невозврата? Когда становится ясно, что он не изменится? Сколько раз надо его спасать, пока не убедишься в тщетности своих попыток и начнешь просто скорбеть о нем, словно он уже умер?

Мне было легко советовать Хэрту, как поступить с отцом. Чувак этот находился по ту сторону добра и зла. Но мой дядя, из-за которого меня убили, который пронзил мечом моего друга и освободил бога зла… И все же я никак не мог заставить себя списать его со счетов.

Блитцен похлопал меня по руке.

– Что бы там ни случилось, сынок, мы будем готовы, как только тебе потребуемся. Мы пройдем через это и свяжем Локи, даже если путы для него мне придется делать самому.

– Твои путы будут гораздо более модные, – сказал я.

Уголки рта у Блитца дернулись.

– Уж это наверняка. Не чувствуй себя виноватым, сынок. Ты все сделал правильно.

Я как раз не был в этом уверен. Чего я достиг? Мне казалось, что последние пять дней я пытался только минимизировать негативные последствия. Из кожи вон лез, чтобы мои друзья оказались в живых. И пытался свести на нет замысел Локи.

Я представил себе, что сказала бы сейчас Самира: «Достаточно, Магнус». Она, вероятно, напомнила бы мне, что я помог Амиру. Сумел вылечить Блитцена. Помог штурмовому отряду Тора проникнуть в пещеру и вернуть молот. И я неплохо сыграл в боулинг на пару с Алекс, обернувшейся африканским слоном.

И все же Локи был на свободе, перед побегом успев лишить Сэм уверенности в себе. И еще оставалась сущая ерунда, которая заключалась в том, что Девять Миров вот-вот могут оказаться ввергнутыми в хаос.

– Я чувствую себя ужасно, Блитц, – только и оставалось признаться мне. – Чем больше я тренируюсь, чем больше обретаю возможностей… Все равно проблемы, с которыми мне нужно справиться, неизменно оказываются гораздо выше моих возможностей. Это когда-нибудь кончится?

Блитц не ответил. Опустив голову на грудь, он тихонько храпел.