промышленные базы. В страны, настолько погруженные во мрак невежества, что концепция нации там до сих пор еще воспринималась всерьез. Виг пробурился на пару африканских задворок и почувствовал себя акулой, кружащей в бассейне, полном икры. Нельзя сказать, что какое-нибудь из этих вкусных крохотных яиц много давало в отдельности, но если забросить сеть и грести все чохом, то работы немного, а улов… в общем, с поля по зернышку… Виг обрабатывал африканцев неделю, при этом нечаянно вызвал падение по крайней мере трех правительств и бессчетные людские страдания. В конце недели, слизнув сливки с нескольких миллионов до смешного мелких банковских счетов, он удалился на покой. Когда он выходил, уже налетала саранча: на «африканскую идею» набрели все прочие.

Два года Виг просидел на пляже в Каннах, питаясь исключительно самыми дорогими дизайнерскими наркотиками и периодически включая маленький телевизор «Хосака», чтобы со странным и удивительно невинным любопытством поизучать вздувшиеся тела мертвых африканцев. В какой-то момент – никто не мог сказать, где, когда или почему – стали замечать, что Виг проникся убеждением, будто Господь Бог живет в киберпространстве или, может, будто киберпространство и есть Бог или какое-то его новое проявление. Экскурсы Вига в теологию отличались резкими сдвигами парадигм, настоящими богоискательскими метаниями. Финн имел кое-какое представление о том, чем в те годы занимался Виг; вскоре после обращения в эту его новую уникальную веру Виган Лудгейт вернулся в Муравейник и отправился в эпическое, хоть и несколько беспорядочное плавание по водам кибернетического познания. В прошлом компьютерный жокей, он знал, куда обращаться за самым лучшим железом и софтом. Финн снабжал Вига и тем и другим, поскольку тот все еще оставался богат. Как Виг объяснял Финну, его техника мистических изысканий сводится к тому, чтобы проецировать сознание в пустые неструктурированные секторы матрицы и ждать. Надо отдать парню должное, сказал Финн, тот никогда не заявлял, будто взаправду встретил Бога, хотя считал, что в ряде случаев ощущал Его присутствие, незримое дуновение над ликом решетки. Со временем у Вига вышли все деньги. Из-за его зацикленности на духовном поиске немногие деловые связи, оставшиеся с доафриканских времен, оборвались, так что Лудгейт канул без следа.

– Но потом однажды он объявился, – продолжал Финн, – сумасшедший, как крыса из нужника. Как был бледным сморчком, так им и остался, но теперь еще был увешан всякой африканской дребеденью: бусами, костями и тэ пэ.

Бобби отвлекся от рассказа Финна ровно настолько, чтобы спросить себя, как может существо, похожее на Финна, называть кого-то «бледным сморчком», но потом перевел взгляд на Лукаса, и тот был смертельно мрачен. Тут Бобби пришло в голову, что Лукас может воспринять африканскую часть истории на свой счет – как личное оскорбление, что ли. Но Финн преспокойно продолжал рассказ:

– У него было полно всего на продажу. Деки, периферия, программы. Все на пару лет устарело, но игрушки были крутые, так что я дал за них приличную цену. Я тогда еще заметил, что он вживил разъем за ухо и постоянно держит подключенным странный серебряный микрософт. «Что за софт?» – спрашиваю. «Он пуст», – отвечает Виг. Этот сморчок сидит на том самом месте, где сидишь сейчас ты, малыш, и говорит мне, что микрософт, мол, пуст, и что это глас Господень, и что он пребудет вечно в Его белом гуле, и тому подобный бред. И я подумал: господи, Виг окончательно сбрендил, – хотя нет, вот он в пятый раз пересчитывает деньги, которые я ему дал. «Виг, – сказал я, – время – деньги, но скажи мне, что ты теперь намерен делать?» Потому что мне стало любопытно. Я ведь знал парня долгие годы – по делам, конечно. «Финн, – говорит он, – я должен подняться по гравитационному колодцу. Бог – там, наверху». Ну то есть, говорит он мне, Бог-то повсюду, но тут внизу слишком много помех, они скрывают Его лик. «Ладно, – говорю я ему, – как знаешь». И указал ему на дверь, вот и все. Никогда его больше не видел.

Бобби поморгал, подождал, поерзал немного на жестком сиденье складного стула.

– Вот только где-нибудь год спустя появился какой-то парень, такелажник с высокой орбиты, спустился по колодцу на побывку, и у него был с собой недурной софт на продажу. Ничего гениального, но весьма и весьма интересно. Он сказал, это от Вига. Ну, может, Виг – свихнувшийся нарк и давно вне игры, но все же умеет отыскивать неплохое дерьмецо. Так что я этот софт покупаю. Это было лет, наверное, десять назад, так? И каждый год или около того появляется какой-нибудь парень с товаром. «Виг сказал, это стоит предложить тебе». И обычно я это покупал. Ничего особенного, но вещи нормальные. И люди, привозившие софт, всегда были разные.

– Что это было, Финн, всегда только программы и ничего больше? – спросил Лукас.

– В основном да, ну и плюс еще какие-то странные хреновины типа скульптур. Об этом я позабыл. Я решил, что это Виг их делает. Когда первый раз парень привез одну такую, я купил у него софт, а потом спросил, как это, черт побери, называется? «Виг сказал, ты, возможно, заинтересуешься». – «Скажи ему, что он псих». Парень рассмеялся. «Ну, тогда оставь это себе, – говорит он. – Я не повезу эту чертову штуку обратно». Я хочу сказать, размером она была примерно с деку, эта штука, просто кучка мусора и разная труха, набитая в деревянную шкатулку… Так что я засунул ее за ящик с металлоломом и совсем бы о ней забыл, если бы не старик Смит – тогдашний мой коллега, барыжил он в основном искусством и всякой коллекционной лабудой. Он эту хрень видит и хочет заполучить. В общем, ударили мы с ним по рукам насчет этого хренова барахла. «Еще такие будут, Финн, – говорит он, – забирай. В центровых районах немало найдется дураков, которые на такое клюнут». Так что в следующий раз, когда появился парень от Вига, я и скульптурку тоже купил и перепродал ее Смиту. Но особых денег в этом всем не было… – Финн пожал плечами. – До последнего месяца, во всяком случае. Появился очередной мальчишка с товаром, который вы потом купили. От Вига. «Послушай, – говорит он, – это биософт, и он рубит лед. Виг говорит, он дорогого стоит». Я софт просканировал, и выглядел он нормально. Знаешь, решил я, в нем, пожалуй, что-то есть. Твой партнер Бовуар тоже решил, что он довольно интересен. Я его купил. Бовуар купил его у меня. Конец истории. – Финн вытащил сигарету, она оказалась сломанной, согнутой