Но это снимало лишь часть проблемы: оставались еще колебания шведских академий. Они предупреждали, что для присуждения премии им потребуется найти компетентных лиц, выдвигающих кандидатуры на ее соискание, а также переводчиков, консультантов и экспертов по оценке, в то время как в завещании Нобеля не оговаривалось финансирование всех этих расходов. В итоге Сульман убедил шведские власти принять закон, по которому каждому из присуждающих премии комитетов отводилась определенная доля от размера премии на гонорары и другие расходы для членов комитета и его консультантов. Вознаграждение члену комитета составило около трети средней годовой зарплаты шведского профессора.

Первые Нобелевские премии были присуждены то декабря 1901 года, в пятую годовщину смерти Нобеля. Сульман разумно инвестировал капитал Нобеля, и размер фонда к тому времени вырос до 3.9 млрд шведских крон, что составляло немногим более 1 млрд долларов. Размер каждой премии составил девять миллионов шведских крон. Научные премии и премия по литературе были вручены на церемонии в Стокгольме, повторявшейся с тех пор каждый год, за исключением периодов Первой и Второй мировых войн.

Когда 2 декабря мы с Дениз прибыли к стойке регистрации компании Scandinavian Airlines, нам устроили торжественную встречу. Она продолжилась, когда мы прибыли в Стокгольм. Нас встречал профессор Йернвалль, и на время пребывания в Стокгольме нам предоставили лимузин и водителя. Ирэн Кацман, сотрудница шведской дипломатической службы, помогала нам в роли официального координатора нашего визита. В «Гранд-отеле», главной стокгольмской гостинице, нас поселили в прекрасном номере с окнами на гавань. В тот первый вечер мы поужинали вместе с Ирэн, ее мужем и их детьми. На следующий день Ирэн по нашей просьбе устроила нам частный тур по Еврейскому музею, экспозиция которого рассказывает о том, как шведские евреи помогли значительной части датских евреев спастись от гитлеровского режима.

За этим последовал ряд мероприятий, каждое из которых было по-своему впечатляющим и приятным. Днем 7 декабря Арвид Карлссон, Пол Грингард и я провели пресс-конференцию. В тот вечер мы были приглашены на ужин с членами Нобелевского комитета по физиологии и медицине — теми, кто выбрал нас для награждения премией. Они сказали, что, возможно, знают нас не хуже, чем наши супруги, потому что уже больше десяти лет занимались подробным изучением всего, что с нами связано.

В Стокгольме к нам с Дениз присоединились наши дети — Минуш со своим мужем Риком Шайнфнлдом и Пол со своей женой Эмили — и наши старшие внуки (дочери Пола и Эмили) — восьмилетняя Эллисон и пятилетняя Либби. (Когда Минуш присоединилась к нам в Стокгольме, ее дочь Майя еще не родилась, но должна была вскоре родиться, а ее сын Иззи, которому было два года, остался с родителями Рика).

Кроме того, по нашему приглашению к нам присоединились наши старшие коллеги из Колумбийского университета: Джимми и Кэти Шварц, Стив Зигельбаум и Эми Бедик, Ричард Аксель, Том Джесселл и Джейн Додд и Джон Кестер и Кэти Хилтен. Все это мои давние друзья, которым я многим обязан. Эти две группы соединяли Рут и Джерри Фишбах. Рут — троюродная сестра Дениз и директор центра по биоэтике Колумбийского университета, а ее муж Джерри — выдающийся нейробиолог и один из лидеров научного сообщества Соединенных Штатов. Незадолго до нашей поездки в Стокгольм ему предложили пост декана Колледжа терапевтов и хирургов и вице-президента по медицинским наукам в Колумбийском университете. Когда он приехал в Стокгольм, он уже принял это предложение и был моим новым начальником.

Повод был слишком хорош, чтобы упустить возможность его отпраздновать. В единственный свободный вечер за время нашего пребывания в Стокгольме мы с Дениз устроили в прекрасном отдельном зале «Гранд-отеля» ужин для всех наших гостей и родственников, которых мы пригласили в Стокгольм. Нам хотелось отблагодарить всех за то, что они приехали, и отпраздновать это знаменательное событие вместе с ними. К тому же мы хотели отпраздновать назначение Джерри деканом и вице-президентом университета. Это был замечательный вечер (рис. 29–1).

29–1. Моя семья в Стокгольме. Стоят, слева направо: Алекс и Энни Бистрен (мои племянник и племянница), Жан-Клод Бистрен (их отец, брат Дениз), Рут Фишбах (троюродная сестра Дениз) и ее муж Джерри Фишбах, Марсия Бистрен (жена Жан-Клода). Сидят, слева направо: Либби, Эмили и Пол Кандель, Дениз, я, Минуш и ее муж Рик Шайнфилд и Эллисон. (Фото из архива Эрика Канделя).

Днем 8 декабря Аренд, Пол и я прочитали свои Нобелевские лекции в Каролинском институте перед его сотрудниками и студентами, а также перед нашими гостями и друзьями. Я рассказал о своей работе и, представляя аудитории аплизию, не мог не отметить, что это животное не только отличается красотой, но и внесло немалый вклад в науку. Затем я ненадолго показал на экране прекрасную картинку, которую мне прислал Джек Бирн, один из моих первых аспирантов. На ней была изображена гордая аплизия с Нобелевской медалью на шее (рис. 29–2). Аудитория разразилась смехом.

29–2. Аплизия с Нобелевской медалью. (Фото любезно предоставил Джек Бирн).

По традиции каждый год в ближайшее к церемонии вручения премий воскресенье еврейское сообщество Стокгольма, объединяющее около семи тысяч человек, приглашает нобелевских лауреатов — евреев в Большую стокгольмскую синагогу, чтобы лично получить благословение раввина и символический подарок. Я посетил эту синагогу 9 декабря в сопровождении немалой свиты из коллег и членов семьи. Во время службы меня попросили сказать краткое слово и подарили мне прекрасную маленькую модель Большой синагоги, сделанную из стекла. Дениз получила в подарок красную розу от одной из прихожанок, тоже прятавшейся во Франции во время войны.

На следующий день, 10 декабря, мы получили Нобелевские премии из рук короля Карла XVI Густава. Церемония, проходившая в Стокгольмском концертном зале, была самым замечательным и запоминающимся событием этих дней. Малейшие детали были доведены до совершенства в 10 столетие, в течение которого эта церемония проводится В память об Альфреде Нобеле концертный зал был украшен цветами из города Сан-Ремо в Италии, где Нобель провел последние годы жизни. Все присутствующие мужчины были во фраках с белыми галстуками-бабочками, и чудесное праздничное настроение царило в воздухе. Музыка Стокгольмского филармонического оркестра, сидевшего на балконе за сценой, неоднократно звучала в ходе церемонии.

Церемония началась в 16:00. Когда все лауреаты и члены Нобелевской ассамблеи были на сцене, явился король в сопровождении королевы Сильвии, их трех детей и тетки короля, принцессы Лилианы. Когда королевская семья заняла свои места, зазвучал королевский гимн, которому стоя подпевала аудитория из двух тысяч высокопоставленных гостей. Большой живописный портрет Альфреда Нобеля был, казалось, главным лицом на этом мероприятии.

Награждение началось со вступительного слова на шведском языке, которое произнес Бенгт Самуэльсон, председатель правления Нобелевского фонда. Вслед за ним выступили представители пяти присуждающих премии комитетов, рассказавшие об открытиях и достижениях лауреатов. Нашу премию представлял Урбан Унгерстадт — выдающийся нейробиолог и член Нобелевского комитета при Каролинском институте. Рассказав по-шведски о достижениях каждого из нас, он повернулся и обратился к нам на английском: