— Да, — кивнул Мсалити.

— Готов ли ты биться со мной? — грозно вопросил Кису.

— Наша война окончена, — бросил убар. — Ты проиграл.

— Моя война не окончена до тех пор, пока я в силах держать копье!

— Кису! — вмешался я. — Перед тобой две сотни аскари!

— Сразись со мной один на один, если посмеешь! — с — вызовом обратился он к Биле Хуруме, даже не глянув на меня.

Я снова попытался воззвать к его здравому смыслу:

— Убары не воюют один на один с простыми солдатами!

— Но я — мфалме Укунгу!

— Ты низложен, — сказал я. — Я уважаю тебя, Кису, но с политической точки зрения ты недостойный противник для убара.

— Тогда назначь меня снова мфалме Укунгу и сразись со мной! — нашел выход Кису.

— Кису, перестань! — попытался утихомирить его Айари.

— Видел ли ты Шабу? — спросил меня Била Хурума.

— Только его галеру — как и ты. Мы давно ищем его.

— Он не мог уйти далеко, — задумчиво произнес убар.

— Я тоже на это рассчитываю.

— Где золотая цепь, которую я тебе подарил? — спросил Била Хурума.

— В нашем каноэ.

— Уже нет, — хитро прищурился убар. Он подал знак одному аскари, и тот бросил мне золотое ожерелье. — Я сразу узнал его, — сказал Била Хурума, — и понял, что ты где-то здесь.

— Благодарю тебя, убар, — улыбнулся я и надел ожерелье.

— Я вызываю тебя на бой! — не унимался Кису.

— А я ищу Шабу, — сказал Била Хурума, — и не хочу задерживаться из-за всяких мелочей.

— Защищайся! — крикнул Кису, потрясая рейдерским копьем.

— Ну, разве можно сражаться таким неуклюжим оружием? — усмехнулся убар. — Ты видел копья моих воинов?

— У нас есть и такие! — запальчиво возразил Кису. Действительно, у нас были копья аскари — одно у Айари и еще два в каноэ.

— А ты умеешь обращаться с ними? — спросил убар. — Это не так-то просто.

— Не важно! — отрезал Кису. — Я все равно буду драться с тобой!

— Кису! — попытался урезонить его я. — Ты сильный, отважный, благородный человек. Но Била Хурума — опытный воин. Не упорствуй!

— Уничтожив Билу Хуруму, я уничтожу империю!

— Вряд ли. Империя не может пасть от руки одного человека.

— Я не желаю сражаться с тобой, — сказал убар. — А если ты нападешь на меня, я убью тебя или прикажу убить тебя своим людям.

— Била Хурума — искусный воин, Кису, — сказал я. — Не упрямься.

— Что же мне делать? — в отчаянии воскликнул Кису.

— На твоем месте, — шепнул Айари, — я бы набросился на него, когда он спит, или подлил бы яду в его вино.

— Но это подло! Я не могу! Что, что мне делать?

— Брось копье, — посоветовал я.

Все взгляды были устремлены на Кису. Он в ярости ударил древком копья по камню и низко опустил голову. Плечи его задрожали — Кису, бывший мфалме Укунгу, плакал от бессильного гнева. Тенде подползла к нему и, тоже плача, принялась покрывать поцелуями его ноги.

— Зачем ты ищешь Шабу? — спросил меня Била Хурума.

— Думаю, по той же причине, что и ты. Мсалити вздрогнул.

— Великий убар! — горячо зашептал он. — Наше странствие было трудным и опасным. Эта жалкая горстка людишек — последнее препятствие на твоем пути. Убери его! Прикажи аскари уничтожить проходимцев!

Била Хурума задумчиво смерил меня взглядом.

— Била Хурума! — донеслось откуда-то сверху.

Я обернулся. За спиной у меня, на верхней площадке огромной каменной лестницы, стоял человек. Голубые одежды, когда-то бывшие нарядом писца, превратились в лохмотья, но в голосе и осанке ощущалось достоинство.

— Я — Била Хурума, — сказал убар.

— Это мне известно, — сказал писец. — Я хочу знать, есть ли среди вас человек по имени Тэрл Кэбот?

— Это я, — отозвался я.

Мсалити встрепенулся. Мое имя явно было ему знакомо. Рука его скользнула к ножнам, но он не осмелился выхватить кинжал.

— Я отведу тебя к Шабе, — сказал писец.

— Я надеялся, что ты придешь, — сказал Шаба. — Когда тебя отправили на канал, я испугался, что это конец. Не могу передать, как я рад, что ты здесь.

Шаба, изможденный и высохший, лежал на кушетке и с трудом шевелил губами. Левая рука его была неподвижна. Болезнь совсем лишила его сил.

— Тогда сними с меня наручники, — усмехнулся я.

Писец провел нас через весь город. Мы пробирались сквозь руины огромных зданий, потом долго шли по узким крутым улочкам. Мы с Билой Хурумой шли по пятам за писцом; за нами следовали остальные. Кису вел рабынь, связанных караваном, Тенде шла сама, Айари тащил на веревке Тургуса. Следом шагали аскари.

Дорога вела нас вверх, становясь все круче. Мы приблизились к развалинам древней крепости. У входа, где когда-то были ворота, всех, кроме меня, попросили подождать. Оказалось, что люди Шабы — их оставалось еще с полсотни — завалили вход камнями так, что сквозь них мог протиснуться только один человек, а сверху соорудили частокол. Меня провели внутрь. Люди с копьями окружили меня, скрутили руки за спиной, защелкнули наручники и лишь тогда подвели к древнему каменному ложу, на котором лежал Шаба — географ Ананго.

— Шаба умирает, — сказал мне по пути писец. — Не говори с ним долго.

— Прости, друг мой, — с усилием прохрипел Шаба. — Надеюсь, ты понимаешь, что наручники — необходимая мера предосторожности.

На шее Шабы на тонкой цепочке висело кольцо — золотое, тяжелое, слишком большое для человеческого пальца. Кольцо с серебряной пластинкой.

— Не боишься открыто носить кольцо? — усмехнулся я.

Шаба поднял правую руку. На ней красовалось другое кольцо — выполненное в форме клыка. Я уже видел его в Шенди и знал, что оно наполнено кандой. Крохотная царапина, нанесенная его острием, могла бы мгновенно лишить жизни кайлуака.

— Ты плохо обо мне думаешь, Тэрл Кэбот? — спросил Шаба.

— Ты предал Царствующих Жрецов. Ты похитил кольцо из Тахари.

— Я — писец, ученый. Ты должен понимать, как важно для меня это кольцо.

— Еще бы, — ухмыльнулся я. — Оно приносит богатство и власть.

— Ни богатство, ни власть меня не интересуют, — сказал Шаба. Тонкие линии татуировки на смуглом лице изогнулись в улыбке. — Только ты вряд ли в это поверишь.