— Все хорошо, милая тетушка. Я пробуду всего несколько недель, а потом уеду.

Рене де ла Прованс наклонилась вперед и прошептала:

— Мне нужно поговорить с вами наедине и как можно скорее. Придумайте предлог, чтобы уйти в вашу спальню.

Немного спустя Кат обнаружила, что тетя Рене уже ждет ее.

— Это правда, Катрин, что вы богаты?

Кат закусила губу, чтобы не рассмеяться, ибо маленькая дама выглядела очень расстроенной.

— Да, тетушка, я богата.

— Ох, дорогая! Адель подумала сначала, что вы бедны, и только и ждет, что вы поскорее уедете. Сегодня, однако, кузина сказала мне, что вы богаты, и она намеревается женить на вас своего старшего сына Жиля.

— Это невозможно! — воскликнула Кат, ошеломленная и разгневанная. — Ведь я еду на юг, чтобы выйти замуж за лорда Ботвелла. К тому же мне казалось, что .все в этом семействе состоят в браке.

— Жиль — вдовец, и, хотя он мне и племянник, должна сказать, что не очень его люблю. Он пять лет был женат на дочери моей подруги Мари де Мальмезон. И два года назад девушка наложила на себя руки. Прежде чем выйти замуж за Жиля, она являла собой самое нежное, веселое и светлое создание. Но потом вдруг стала тихой… и запуганной, всегда смотрела на Жиля, спрашивая одобрения каждого слова, какое скажет. Словно испытывала страх перед ним.

— Не опасайтесь за меня, тетушка Рене. Я не выйду ни за кого, кроме Френсиса Стюарта Хепберна.

— И тем не менее, дитя мое, берегитесь Жиля де Пейрака.

Вернувшись в главный зал. Кат познакомилась со своими кузенами де ла Прованс; это были пять очаровательных молодых людей с женами, а шестой оказалась восхитительная шестнадцатилетняя девушка по имени Маргерит, которую все звали Мими. Затем графине представили сыновей дяди Дэвида. Она быстро поняла, почему тетушка боится Жиля де Пейрака и не любит его, хотя остальные братья выглядели достаточно приятными.

Высокий ростом, темноволосый, старший из сыновей Пейрака имел, подобно матери, суровую, почти испанскую внешность. Его черные глаза горели странным золотистым огнем, который вспыхивал еще сильнее, когда Жиль возбуждался. Он взял руку Катрионы, перевернул, чтобы поцеловать ладонь, и быстро пощекотал ее своим мокрым языком. Возмущенная, Кат вырвала руку обратно. Она испытала ярость и отвращение как от самого поступка, так и от этих странных глаз, которые заглянули ей глубоко в декольте и медленно поднялись к лицу.

— У нас много общего, моя прекрасная кузина, — сказал Жиль де Пейрак. — Мы оба остались вдовыми в самом расцвете лет, и, — тут он выдержал паузу, — мы оба опытны…

Кат предпочла не заметить этих слов, ответила светской улыбкой и повернулась, чтобы поговорить с Мими.

Но когда пришло время садиться обедать, графиня обнаружила, что Жиль оказался ее соседом. К огромному ее смущению, он изо всех сил ухаживал, выбирал самые лакомые кусочки и яства, чтобы положить ей в тарелку, и даже настаивал, чтобы она отпила из его чашки. Ей едва удалось сдержаться и не осадить наглеца. Быстро повернувшись к другому своему соседу, Катриона увидела, что это Ниалл Фиц-Лесли. Его глаза светились весельем, и она тихо сказала ему по-гаэльски:

— А вам не кажется, что тетушка неспроста посадила мне по одну руку своего мерзкого сына, а по другую — священника?

— Мысль о том, как ее любимый Жиль завладеет вашим состоянием, кажется старой даме очень соблазнительной, Катриона, — отвечал святой отец, а затем удивился:

— Откуда вы узнали, что я говорю по-гаэльски?

— Вы упомянули, что несколько лет прожили в Кэйтнессе. На чем еще вы там могли объясняться?

Рассердившись, что его так подчеркнуто не замечают, Жиль де Пейрак спросил:

— Что это у вас за тарабарщина? Звучит очень противно.

Кат ответила ему холодным взглядом, а Ниалл спокойно объяснил:

— Мы разговариваем по-гаэльски, кузен. Мадам графиня беседует со мной о моей молодости.

Кат удалось до самого конца вечера увиливать от своего «пресмыкающегося» поклонника, а когда на следующий день приехала парижская портниха, графиня готова была и вовсе его забыть. Женщина привезла с собой трех помощниц и огромный набор тканей. Бросив один лишь взгляд на Кат, она уже возликовала:

— Ах, мадам графиня! Как приятно будет для вас шить! Боже мой! Какая тонкая талия! Какие великолепные груди! Кожа, глаза, волосы! Я вижу, что едва вы предстанете ко двору, как у нашего Вечнозеленого ухажера появится новая любовница. Когда я закончу работу с вами, то не найдется уже никого более восхитительного.

Кат залилась счастливым смехом.

— Сожалею, мадам де Круа, но придется вас разочаровать. Я не собираюсь являться ко двору, я еду в Италию, чтобы выйти замуж. И вы должны сшить мне платья по итальянской моде.

Лицо малышки-портнихи сразу померкло.

— А куда в Италию, мадам графиня?

— В Неаполь.

— Ах, — улыбка засияла вновь, — Неаполь! Климат умеренный, а знать — модна! Мы возьмем легкий бархат, хлопок, лен и шелк разной тяжести. Декольте будет очень, очень низкое, юбки текучие и летящие. Вы будете настоящим сказочным видением!

Она дала знак помощницам, и те немедленно принялись развертывать рулоны материи.

У Катрионы захватило дух. Никогда раньше она не видела таких чудесных тканей. Остановив взор на мягком сиреневом шелке, она кивнула на него и сказала:

— Для моего свадебного платья.

Мадам де Круа широко улыбнулась.

— Да! Но только для верхнего. Для нижнего мы возьмем ткань того же цвета и вышьем золотой нитью и жемчужинами. Рукава сделаем текучими, словно вода, и тоже оторочим вышивкой. Очень подходит для Неаполя. Конечно, если бы вы остались здесь и захотели бывать при дворе, то я бы скроила их облегающими на плече и запястье, а посередине — широкими, но… — портниха пожала плечами, — это для теплого города выйдет слишком душно. А теперь, мадам графиня, давайте снимем с вас мерку.

Одетая в одну сорочку, Кат взобралась на стул, а портниха и все три ее помощницы запорхали вокруг, переговариваясь на своем быстром парижском диалекте.

Внезапно графиня почувствовала, что в комнате присутствует еще один человек, и, подняв глаза, увидела Жиля де Пейрака, который стоял в дверях, прислонясь к косяку, и жадно ее разглядывал. Не подавая виду, она сказала Сюзан по-гаэльски:

— Приведи Конолла, пусть уберет гадину.

Прошло несколько напряженных минут, а затем возле Пейрака появился Конолл. Тщательно выговаривая французские слова, он негромко сказал:

— Можно сделать это двумя способами, милорд. Либо вы тихо удалитесь по-хорошему, либо по приказанию миледи я вас уберу.

Ничего не ответив, француз повернулся и исчез. Конолл ушел следом.

— Как быстро вы будете шить? — спросила Кат у портнихи. — Сможете делать в день по платью?