Она боялась развернуть листок. Возможно, это какая-то ерунда. Записки об итоговой работе в семестре. Список ремонтных работ, которые надо провести в «Черном вязе». Но она в это не верила. Той декабрьской ночью Дарлингтон работал над тем, что было для него важно, над тем, в чем он разбирался месяцами. Работал он рассеянно – возможно, думал о предстоящей ночи, возможно, волновался за свою ученицу, которая никогда не читала то, что ей задавали. Он не хотел брать с собой свои записи, а потому спрятал их в безопасном месте. Прямо здесь, в этой книге чертежей. Он думал, что скоро вернется.

– Надо было быть лучшей Данте, – прошептала она.

Но, возможно, она сможет стать лучше сейчас.

Она медленно развернула листок. Первая строка гласила: 1958 – Колина Тилман-Врексхэм. Сердечный приступ? Удар?

Дальше шел список лет, к которому прилагалось что-то похожее на женские имена. Последние три даты в списке совпадали с теми, которые Норс заставил ее написать в тетради.

Первое? Дарлингтон верил, что Дейзи была первой, но первой кем? Дейзи застрелили. Полетта была зарезана, но остальные умерли естественной смертью.

Или кто-то научился убивать девушек поумнее.

«Я выдумываю, – подумала Алекс. – Я ищу связи там, где их нет». Согласно всем телешоу, которое она когда-либо видела, у серийных убийц всегда есть модус операнди, способ, которым они предпочитали убивать. Кроме того, даже если в Нью-Хейвене орудовал убийца, если эти даты были верными, этот конкретный психопат охотился на девушек с 1854 по 1958 год – больше ста лет.

Но она видела, на что способна магия, и не могла сказать, что это невозможно.

И что-то в последовательности дат казалось ей знакомым. Паттерн совпадал со временем основания обществ. В 1800-х был всплеск активности – как раз тогда был большой перерыв между возведением новых гробниц, пока в шестидесятых не построили «Манускрипт». По коже Алекс пошли неприятные мурашки. Она знала, что «Череп и кости» основан в 1832-м, а этот год не совпадал ни с одной из смертей, но был единственным, который она сумела вспомнить.

Алекс взяла записи и пошла в комнату Данте. Она схватила из ящика стола «Жизнь Леты». «Свиток и ключ» был основан в 1842-м, «Книга и змей» – в 1865-м, «Святой Эльм» – в 1889-м, «Манускрипт» – в 1952-м. Только дата основания «Волчьей морды» совпадала с 1883-м, но это могло быть случайным совпадением.

Она провела пальцем по списку имен.

Она нигде больше не видела, чтобы фамилию Дейзи писали через дефис. Она всегда была просто Дейзи Фаннинг Уитлок.

Потому что это был не просто дефис. Ни один из них не был дефисом. Рейнлэндер. Стоун. Фелпс. Кингсли. Рассел. Врексхэм. Все это были названия трастов, организаций и ассоциаций, основавших общества, – которые заплатили за строительство их гробниц.

Алекс снова вбежала в библиотеку и захлопнула полку; она опять схватилась за книгу Альбемарле, но заставила себя двигаться помедленнее. Ей нужно было подумать, как это сформулировать. «Рассел» был фондом, финансирующим «Череп и кости». Она осторожно написала: Договор о покупке замли, осуществленной трастом «Рассел» на Хай-стрит в Нью-Хейвене, Коннектикут.

На средней полке ее ждала конторская книга с эмблемой гончей «Леты», а в ней, один за другим, – договоры о покупке замли по всему Нью-Хейвену, в местах, где позже были выстроены все восемь Домов Покрова, и каждый был возведен над нексусом, звеном могущественной цепи, созданной неизвестной силой.

Но Дарлингтон знал. Первая. 1854 – год, когда траст «Рассел» приобрел землю, где позже возвел свою гробницу «Череп и кости». Дарлингтон сложил вместе то, что создало эти средоточия магии, питавшие ритуалы обществ и сделавшие все это возможным. Мертвые девушки. Одна за другой. С помощью старых выпусков «New Havener» он соотнес места их смерти с расположением гробниц обществ.

Что особенного было в этих смертях? Даже если всех этих девушек убили, за много лет в Нью-Хейвене произошло немало убийств, которые не привели к образованию магических нексусов. А Дейзи даже не погибла на Хай-стрит, где построили свою гробницу «Череп и кости», так почему нексус образовался там? Алекс понимала, что что-то упускает, что ей не удается соединить точки, которые смог бы соединить Дарлингтон.

Норс дал ей даты; он тоже видел связь.

Алекс побежала назад в ванную и наполнила раковину.

– Норс, – чувствуя себя дурой, сказала она. – Норс.

Ничего. Призраки. Никогда не явятся, когда ты в них нуждаешься.

Но существовало множество способов привлечь внимание Серого. Поколебавшись, Алекс взяла со стола канцелярский нож. Она порезала себе предплечье и позволила крови закапать в воду, глядя, как она образовывает завитки.

– Тук-тук, Норс.

В отражении так внезапно возникло его лицо, что она подпрыгнула.

– Смерть Дейзи создала нексус, – сказала она. – Как ты это выяснил?

– Я не мог найти Тару. С тем предметом это должно было быть легко, но по эту сторону Покрова не было никаких ее следов. Прямо как Дейзи. Глэдис О’Донахью тоже нет. В тот день что-то произошло. Что-то поважнее, чем наши с Дейзи смерти. Думаю, когда умерла Тара, это произошло снова.

Дейзи была аристократкой, принадлежала к высшему обществу города. Ее смерть все это начала. Но что с остальными девушками? Кем они были? Такие имена, как ДеЛауро, Мазурски, Мишкан. Были ли они иммигрантками, работавшими на фабриках? Горничными? Дочерьми освобожденных рабов? Девушками, чью гибель не отметили бы заголовки и мраморные могильные камни?

И должна ли была стать одной из них Тара? Жертвой? Но почему ее убийство было настолько жестоким? Настолько публичным? И почему сейчас? Если все это действительно были убийства, с момента гибели последней девушки прошло больше пятидесяти лет.

Кто-то нуждался в нексусе. Одному из Домов Покрова нужен был новый дом. «Святой Эльм» много лет лоббировал возведение новой гробницы – а какой толк от гробницы без нексуса под ней? Алекс вспомнила пустой участок земли там, где нашли тело Тары. Полно места для строительства.

– Норс, – сказала она. – Вернись и поищи остальных.

Она одно за другим зачитала ему имена: Колина Тиллман, Софи Мишкан, Эффи Уайт, Зюзанна Мазурски, Паолетта ДеЛауро.

– Попытайся их найти.

Алекс сорвала с вешалки полотенце и прижала его к своей окровавленной руке. Она села за стол, посмотрела в окно на Оранж-стрит, пытаясь подумать. Если бы Дарлингтон выяснил, что́ создает нексусы, то первым, кому бы он об этом сказал, был бы Сэндоу. Скорее всего, он был горд и взволнован своим открытием, которому предстояло пролить новый свет на то, как действует магия в его городе. Но Сэндоу никогда не упоминал о последнем открытии Дарлингтона ни при ней, ни при Доуз.