Я обняла его за шею, лизнула ямку между ключицами и, подчиняясь его ритму, выдохнула:

– Я верю. Только не оставляй меня, никогда…

– Проще умереть, – оборвал он.

В столовую мы спустились вовремя. За большим столом на первом этаже собрались желающие позавтракать. Смутившись, я невольно спряталась за широкой спиной мужа. Но ни скабрезных шуточек, ни пристальных взглядов себе никто не позволил, дав возможность расслабиться и почувствовать себя свободнее, после того как мы пожелали всем доброго утра.

Первой меня приветствовала сияющая Анфиса, одетая в своем излюбленном стиле: горчичного цвета легинсы с желто-коричневой трикотажной туникой и золотистых кедах со стразами на задниках. Впрочем, остальные тоже оделись вполне по-домашнему, кто в чем, по принципу: лишь бы удобно. Я в классическом синем брючном костюме выглядела слишком чопорно, по сравнению с местными жителями. Надо учесть.

Протянув мне симпатичный, чисто девчачий блокнот с прикрепленными к нему на цветных веревочках разноцветными карандашами, расписанными бабочками-цветочками, Аня улыбнулась:

– Поздравляю с началом новой жизни. Держи.

– О, спасибо большое! – обрадовалась я. – Когда ты успела купить такую прелесть?

Тетушка легкомысленно хихикнула:

– Это мне Лисианна и Елена подарили. В шесть утра преподнесли, пока их родители спали.

– В следующий раз двери запирайте, – флегматично посоветовал глава клана, весело глядя на нас.

Намек поняла.

Слева и справа от главной четы Морруа завтракают девочки-близнецы, вполне самостоятельно справляясь и с детской непосредственностью посматривая на меня. Илана с Рене, но без своих младенцев, Жак с Маризой и Пьером, который, сидя у отца на коленях, откровенно балуется, размахивая куском сыра. Этьен любуется своей женой, забыв о поднесенном ко рту бутерброде. На другом конце стола расположились холостяки: Джинкс методично двигает челюстями, уткнувшись в свой девайс; рядом с ним Жан и Жакру, с выражением вселенской скуки на лице; Фабиан, с любопытством рассматривающий меня, жевать не забывает.

– Есть хочу, сил нет, – потянул меня к столу Поль.

– Еще бы, столько сил потратил, – ухмыльнулся Рене, остальные поддержали его улыбками.

«Начинается!..» – подумала я и пальцем погладила мужу запястье, предлагая пропустить намек мимо ушей.

Поль рыкнул на родственника, но акцентировать на его словах внимание не стал. Вместо этого, усадив меня за стол, начал заботливо предлагать то одно то другое. Не слушая меня, накладывал на тарелку ветчину, перепелиное яйцо, кусочек самого вкусного, по его мнению, сыра. Вскоре я не выдержала, и сама рыкнула на него, возмутившись навязчивым сервисом, заслонив тарелку.

– Скоро цыпленочек выщиплет перья своему петушку, – с хохотом заметил Жак.

Стрельнув в него взглядом «сколько можно», я продолжила завтракать. Поль больше ничего не предлагал, но «процесс контролировал», потому что оброненная мной ложка на пол не упала – поймал и вернул, продолжая беседовать с кузенами.

За чаем, необыкновенно хорошим и ароматным, я совсем расслабилась, сосредоточившись на вкусовых ощущениях, и благостно, рассеянно переводила взгляд с одного мужчины на другого. Они говорили об охране поместья, о предприятиях, принадлежащих клану. Я особенно не вникала. И даже не заметила, как меня вновь зацепил Жакру. Почему он постоянно мрачный и грустный? Этот здоровенный вер слушал всех молча, крутил между пальцами ложку… выглядевшую в его лапище прямо-таки кукольной, словно детской, игрушечной…

…маленький уютный магазинчик с мягким приглушенным освещением, и всюду, куда ни глянь, – куклы. Самые разнообразные, в нарядах всего мира, сплошь ручной искусной работы, сделанные с любовью и душой. В углу замерла, опершись крутыми бедрами о стол, красивая блондинка, кажется, северянка – норвежка или датчанка. С толстой косой до талии, полногрудая и круглощекая – крепко сбитая девушка, о которых говорят, что коня на скаку остановит, в горящую избу войдет. Валькирия… вот на кого она походит. Только в ее глазах, устремленных на старинные напольные часы, затаилась скорбь, в руках она держит нарядную куклу с такими же грустными глазами. Разве может быть столько одиночества?!.

– Что случилось, милая? – вернул меня из транса взволнованный голос Поля.

Я проморгалась и опустила взгляд вниз: в новеньком блокноте цветными карандашами изобразила «счастье» одного очень мрачного мужчины. Шмыгнула носом, будучи под впечатлением от грустной красавицы, вытерла салфеткой слезы и подняла глаза на сотрапезников.

Морруа, дружно забыв о завтраке, с тревогой смотрели на меня. Особенно Жакру, который, нахмурившись, даже не заметил, как согнул ложку пополам. Облизав пересохшие губы, я встала и под настороженное молчание, казалось, ощутимо повисшее в столовой, подошла к нему, вырвала лист из блокнота и с неуверенной улыбкой протянула:

– Возьми, она твое счастье.

Еще не глядя на рисунок, он хрипло спросил:

– Почему ты плакала… когда рисовала?

Я пожала плечами, но, отметив насколько насторожился Жакру, пояснила:

– Она слишком одинока, вот и печалится.

Наконец вер решился посмотреть рисунок – и в следующий миг мир перестал для него существовать.

– Мне кажется, она датчанка, – рядом раздался голос Миланы. – Очень яркая девушка.

Взглянув на такую же, как и сама, полукровку, я расслабилась и кивнула:

– Я тоже подумала, что она либо норвежка, либо датчанка. Но мне известно лишь время суток, когда случится их встреча. Три часа дня.

Милана положила ладонь на плечо Жакру и наклонилась к изображению. В первый момент осчастливленный вер инстинктивно прижал листок к груди, ощерившись, но в следующий – опомнился и расслабился, позволив первой леди клана ознакомиться с рисунком его суженой. Более того, этот гиперальфа с мольбой смотрел на Милану и ждал ее мнения, как приговора.

Милана тряхнула головой, тоже шмыгнула носом и грустно сказала:

– Столько одиночества… – Пожала плечо Жакру и добавила: – Не сейчас, прости, но нужда разгорается. Направление – Северная Европа, это точно.

– Если хочешь, можешь отправиться в путешествие, – предложил Тьерри Морруа.

Черные глаза Жакру вспыхнули таким дьявольским светом, что стало ясно: этот вер свое счастье найдет быстро, даже если ему всю Северную Европу придется вверх ногами перевернуть. Мужчина поднялся, продолжая держать рисунок в руках, словно святыню, и быстро ушел из столовой.

– А мне? – хрипло выдохнули Жан и Фабиан, взглядами буквально требуя, а не выпрашивая милости у природы и обстоятельств.

– Вот о чем я и предупреждал, – мрачно процедил Поль. – Теперь ты понимаешь, Тьерри, что нас ожидает?!

– Охрану утроить! – приказал глава. Повернулся к Жаку и добавил: – Созвать совет, нам необходимо предупредить неприятности.