Новый приступ механического кашля и хрипа поглотил слова невидимого оратора.

— Помехи передатчик глушат, — с досадой сказал Копия. — Не любит Зона, когда ей на хвост наступают. Да только «Долг» аномалиями да мутантами не возьмешь!

За его словами мне чувствовалась какая-то наигранная фальшь. Словно Копия сейчас рисовался перед кем-то невидимым, при этом отчаянно его опасаясь. Но мне было как-то наплевать кто и чем собирался взять «Долг». Я уже поставил себе первоочередные задачи и «Долг» имел к ним отношение постольку поскольку.

Пройдя ряд бараков, мы вышли на небольшой плац, по краям которого были вкопаны в землю металлические рамы, сваренные из тронутых ржавчиной труб, в которые были вставлены плакаты. Неправдоподобно громадный мужик в черно-красном комбинезоне, в традиционной маске и с автоматом, давящий ботинком крохотного клыкастого кабана и подпись под ним: «Долговец, защити мир от Зоны!». На втором плакате аналогичный защитник мира стрелял в человекоподобного монстра с красной бородой. И подпись: «Зона — это болезнь. Встречайте доктора!». На третьем — долговец, тыкающий пальцем в зрителя. Подпись «А ты записался в Долг?».

— Интересуешься? — улыбнулся Копия. Его улыбка напоминала оскал придавленного каблуком мелкого кабана под первым плакатом.

Я промолчал. Какой интерес в нарисованных фигурах, местами слегка размытых льющимся с неба слабокислотным раствором?

За плацем стояло белое трехэтажное здание. Кое-где штукатурка отвалилась, обнажив краснокирпичную сущность стен, но в целом здание выглядело вполне прилично по сравнению с цехами «гадюшника». Над входом понуро висели подмокшие флаги — сине-желтый украинский и черно-красный долговский. Вход загораживал огромный детина, про которых говорят «что поставишь, что положишь». Не иначе, форму ему на заказ шили.

«Мутант наверно» — подумал я. А потом подумал, что в обозримом прошлом живого человекообразного мутанта-то я и не видел, разве что на плакате.

«Значит, это будет первый» — решил я про себя. А еще я решил не заморачиваться попусту. Определенно мой изначально стерильный мозг по мере накопления впечатлений вытаскивал из своих темных углов остатки воспоминаний прошлой жизни. Которые мне кто-то очень постарался подчистить, но, видимо, преуспел не до конца. И кто этот «кто-то» мне тоже надо было узнать. Хотя бы для того, чтобы восстановить для себя картину прошлого. Потому, что человек без прошлого не человек а так, зомби-не зомби, дебил-не дебил, в общем, ни пойми что.

У мутанта были ленивые глаза профессионального палача. Он равнодушно скользнул взглядом сначала по мне, потом по Копии, потом снова по мне.

— Куда? — спросил он. Голос у него был бесцветный и тусклый, как кислотный дождь. Не тот, что периодически накрапывал в Зоне, заставляя сталкеров натягивать непромокаемые капюшоны во избежание преждевременного облысения, а настоящий. Который часто случается сразу после Выброса и от которого не спасают ни капюшоны, ни даже армейские каски.

— В штаб, — лаконично ответил Копия.

На каменном лице «мутанта» не отразилось ни единой эмоции.

— Я понял, что в штаб. К кому?

— К Петренко, — терпеливо сказал капитан.

— Оружие сдай.

Это относилось ко мне.

Я снял с плеча автомат «Адидаса» и вручил его «мутанту».

— А в карманах что?

ПМ Странника тоже пришлось отдать.

«Мутант» для верности похлопал меня по карманам и ногам и, ничего не обнаружив, сказал:

— Сними куртку.

— Хорош тут мужским стриптизом развлекаться, — поморщился Копия. — У нас срочное дело.

— У всех срочное, — буркнул «мутант» для того, чтобы сохранить лицо, но на куртке больше не настаивал.

— Проходите.

Мы поднялись по выщербленным ступенькам и вошли в здание.

В коридоре стоял еще один «мутант», охраняющий стеклянную пирамиду с черно-красным знаменем. В руках у него был гаусс-пушка или, как её ласково называли сталкеры, «гусенок» — страшное оружие Зоны, способное не только продырявить любой бронированный комбинезон, но даже пробить броню среднего танка. «Мутант»-2 при нашем приближении лишь чуть шевельнулся, корректируя ствол гауссовки так, чтобы он был направлен мне в голову. Так я и прошел до конца коридора, ощущая неприятное покалывание в области затылка. То ли это был страх, то ли воздействие используемого в гауссовке фрагмента артефакта «Вспышка», который на самом деле на фрагменты дробить не рекомендуется — чревато, если ты не «Монолитовец»…

Меня замутило и я остановился. Перед глазами поплыли красные круги.

— Что с тобой?

Я помотал головой, ничего, мол. Круги перед глазами таяли с той же скоростью, что и появились. Так сказать, временная контузия малопонятными мыслями, всплывающими в голове словно старые трупы после взрыва гранаты в болоте.

Копия раздраженно фыркнул.

— Ну тогда не тормози. Давай, шевели щупальцами, нам на второй.

На втором этаже имелся ряд кабинетов. У некоторых из них стояли «мутанты» в масках и при оружии. Копия сунулся в ближайший кабинет, монстром не охраняемый.

— Можно, трищ полковник?

— Заводи, — раздалось из глубины кабинета. — А сам сгинь пока.

— Есть.

Копия втолкнул меня внутрь и почтительно притворил обшарпанную дверь.

«Мутант» для охраны кабинета и вправду был бы лишним. За столом сидел военный, шириной плеч превосходящий любого из своих подчиненных раза в полтора. В голове всплыл еще один «труп» — виденная где-то древняя кольчуга русского витязя, у которого ширина плеч превосходила длину кольчуги. Этакий лежачий параллепипед. «Трищу полковнику» она подошла бы в самый раз. И откуда они такие берутся? Не иначе действительно мутации.

На столе у полковника имелись лишь пять предметов — компьютер, селектор, пистолет, портсигар и полированный череп бородатого мутанта с плаката, плотно набитый сигаретными окурками. Для удобства складирования окурков верхняя часть черепа была отпилена, но под плохое настроение «бычки» порой пихались в глазные, ушные и ротовые отверстия, которых у черепа было несколько.

— Садись, — вместо приветствия сказал полковник, коротко кивнув на единственный стул.

Я повиновался.

— Курить будешь?

— Нет, — сказал я.

— Ладно.

Полковник ткнул в череп дымящимся «бычком» и, вытащив из портсигара свежую сигарету, прикурил от вонючей бензиновой зажигалки.

— А теперь говори, зачем пришел и откуда.

Я пожал плечами. Зачем и откуда я не помнил. Эти «трупы», наверно, все еще лежали на дне болота и ждали своего «взрыва». И, судя по недавним кровавым кругам перед глазами, такого мощного «взрыва» я мог и не пережить.