— Мам, не волнуйтесь с папой за меня. Все отлично, — так захотелось крикнуть им обратное. Но смысла их тревожить не было. Все равно не смогут помочь. К тому же у обоих слабое сердце.

Еще хорошо — не знали о том, что не приехала вчера домой.

— Я задержусь в городе. Потом расскажу. Со следующим поездом приеду. Обойдусь без Петровича.

— Викусь, как же ты осталась? Где ночуешь??? Ты и денег не взяла ведь! — женщина разволновалась еще больше. — Отец, ты слышишь? Вика, рассказывай, где ты и что ты. Что экзамен последний провалила?

— Мам, ну ты все к сердцу принимаешь, — была уже не рада, что сказала. Обманывать не хотелось, но выбора не было. — Просто осталась у девочки, с которой вместе поступали. Она меня пригласила к себе отметить наш успех. Хотела сразу вас предупредить, но не смогла — не дозвонилась.

— Ну, это да. Здесь так. Лес кругом. В доме, где нас поселили, все просто, словно в девятнадцатом веке. Да и деревня вся по старинке живет. Даже радио нет. Зато очень ценный завод породы лошадей оказался! Ольденбургская, представляешь! Они еще при Николае II появились… Бывший помещик их в тогдашни времена завез, а сельчане до сих пор их разводят и используют в труде. Нас с отцом сюда и направили поэтому. Иван Никитыч, директор фермы нашей, недавно совсем об этих лошадях узнал от своего знакомого. Вот и нам сразу задание дал, чтобы ехали быстрее туда и договаривались о покупке. Пока другие не застолбили. Порода забытая, но зря. Она еще покажет себя в деле, — мама, как всегда, села на любимого конька.

— Мам, как же ты сейчас смогла позвонить? — спросила я, чтобы вернуть ее на начальный разговор.

— Мы с отцом очень о тебе волновались. Как сдала, как добралась? Вот и пришлось проехать двадцать пять километров до соседнего села, более современного, и здесь вот есть связь. Правда, все время прерывается. Когда туда тряслись, даже не думали, что будем отрезаны от всего мира!

— Ничего страшного. Долго вы там? — спросила я с тревогой. — Скоро домой?

— Скорее всего, до конца лета. На ферме ждут отчет к сентябрю, а домой приедем в последние дни августа. Но не бойся, проводить тебя на учебу обязательно успеем, — мама вернулась к реальности, но вдруг резко замолчала.

В трубке услышала ворчливый голос отца.

— Ты там держишь марку, дочь? Не придется за тебя краснеть?

Вздрогнула от его серьезного голоса.

— Да, папа, я не подведу! — на глаза навернулись слезы. Как воду глядел!

— Смотри там, мы с матерью на тебя надеемся! Все-таки позже поезжай домой. Ну, ладно, дочь, всего хорошего тебе. Потом, попозже, снова сюда приедем и позвоним тебе. Обнимаю. Мать целует…

Бросил трубку. Как всегда, краток и резок. Мама даже попрощаться не успела.

Вздохнула. Поговорила с родителями, называется! Толком ничего и не сказала. А что я могла им сказать? Совершенно ничего. Нужно самой разбираться, коли такую кашу заварила.

Разговор все же помог.

Я решилась на побег, и быстро начала собирать вещи.

***

Берт (или как его там) с Алексом, закончив завтракать или обедать уже, закрылись в кабинете. Свои секреты, наверное. Но это было мне на руку. Быстро сообразила, что окна кабинета выходили на другую сторону от входной калитки. Это давало мне возможность незаметно выскользнуть из дома.

Быстро приведя себя в порядок и глянув на часы в гостевой, которые показывали уже послеобеденное время, я со своим чемоданом прошмыгнула через холл и вышла на улицу. Сердце сильно билось, и было непонятно, от страха ли, или от боли расставания. То, что я никогда больше не увижу своего «арабского принца», приносило невероятную боль. Тоска уже тянула меня назад в теплое очарование его дома.

Только голос разума увещевал меня, что это все глупые мечты, а я ввязалась в большие неприятности.

Старалась ему верить...

Быстро отошла от дома. Перебежала на другую сторону улицы, утопавшей в зелени тополей и цветников. Обратила внимание на название. Утренняя. Ну, надо же… И название-то красивое и нежное.

Вздохнула тоскливо и, больше не оборачиваясь, быстрым шагом направилась в глубину дворов. Прошла через них по еле заметным тропинкам на другую улицу, заметая следы.

Улица Есенина. Ну, вот более привычное название. Дальше улица Кооперативная. Уже совсем реально. Еще немного прошла, согнувшись под тяжестью вещей. Силы быстро истощались.Села в небольшой беседке в одном из дворов и решила собраться с мыслями. Посчитала свои капиталы. Обнаружила, что денег хватит только на обратный билет и разок вызвать такси. Только куда поехать? Электричка — послезавтра. На вокзал сразу опасно, вдруг у Берта все-таки планы на меня. Первым делом броситься искать туда.

Посидела немного, обдумывая свое положение.

Скверное дело.

Куда же мне податься, ведь совсем не знаю города? Родители показали как приехать в город, как доехать до института, где я поступила на историко — географический, и назад на вокзал. Общагу для иногородних мне пообещали только с началом учебы. Друзей и знакомых пока не приобрела, а в институт обращаться было неудобно. Вот попала, так попала! Оказывается, Берт был единственной моей поддержкой.

Увы, путь назад мне точно закрыт. Хотя в груди все снова ожидающе заныло.

***

— Привет, однокашка! — сладкий голосок рядом и тягучий восточный аромат отвлекли меня от невеселых мыслей. — Чего приуныла?

Ко мне подошла ярко накрашенная, красивая девушка, показавшаяся мне смутно знакомой.

— Мы знакомы с вами? — посмотрела на нее вопросительно.

— Конечно! Обе поступали на один и тот же факультет. Ты не помнишь меня? Я считаю, что весь этаж такую точно не забудет, — она взмахнула кукольными ресницами и расхохоталась.

Да,точно. Я ее вспомнила.

Это девушка и вправду поступала со мной. Только в отличии от замученных абитуриентов, зубривших билеты около каждого свободного окна, к ним я как раз и относилась, она приходила с солидным мужчиной с кожаным портмоне и на зубрежку не отвлекалась. Они оба заходили в кабинет для сдачи вступительных экзаменов. После чего выходил сначала мужчина, а затем счастливая сияющая красавица. Он ласково чмокал ее в висок, и они довольные уходили восвояси, оставляя нас трястись от нервного ожидания.

Как она меня запомнила, ума не приложу…

Но постаралась тепло поздороваться. Слава Богу, хоть одно знакомое лицо.

— Тогда привет и тебе! Точно, тебя не забудешь, — улыбнулась ей. — Извини, вот только имя не помню.

— А я никому и не говорила. Еще узнают. Ирма. А тебя? — смотря мне прямо в глаза, она своим красным кошачьим ноготком не слишком вежливо откинула мой локон, свалившийся с плеча на деревянный стол.

— Вика, — назвала свое имя и как-то стушевалась, убирая волосы за спину. Не хотелось, чтобы новая знакомая снова до них дотрагивалась.