– Конечно. Вы – помешанный на физических упражнениях любитель смузи, который флиртует недопустимым образом с доброй половиной моего персонала. – Полли старалась, чтобы голос звучал равнодушно. Но что поделать с неуместным жаром, от которого горят щеки, грудь распирает от сладкого томления, а в животе – дрожание. Не надо на него смотреть! Но как-то само собой она повернулась к нему, и его взгляд приковал ее. – Не говоря уже о том, что мы работаем вместе.

Он наклонился к ней ближе, темные глаза – эдакие черные заводи – притягивают, в их бездонной глубине девушкам немудрено и утонуть.

Кухня вдруг сделалась маленькой и душной. Такой душной, что Полли едва могла дышать, содержимое желудка начало подступать к горлу. Она отбросила стул и кинулась в туалетную комнату. Она не успеет добежать!

– Какой стыд. – Полли уткнулась лбом в гранитную поверхность кухонного стола, пытаясь собраться с мыслями. – Спасибо.

Одного «спасибо» мало. Но не станет же она перечислять все, за что стоит его поблагодарить? За то, как он ласково гладил ее по спине, отводил волосы с лица, ждал, когда пройдет приступ рвоты, и она почувствует себя лучше.

– Вы умеете ухаживать за больными. – Она подняла на него лицо и улыбнулась, но он не улыбнулся. В его глазах проглядывала боль за нее.

– Есть кое-какой опыт.

– Я не была пьяной.

– Вы ничего не ели. Даже от одного бокала можно опьянеть. – Он бросил взгляд на бокал с вином, который она налила себе раньше.

– Я и глотка не сделала. Меня тошнит даже от запаха. Наверное, я подхватила какой-то вирус.

Он положил ей на плечо руку. Всего-то легкое прикосновение, а по позвоночнику пролетела дрожь.

– Вам необходимо сейчас что-то съесть, ну хотя бы несколько крекеров.

– Нет. – Не крекеры. – Мне нужно… – Теперь, когда тошнота прекратилась, ей захотелось есть. Она встала и подошла к кладовке.

Открыв дверь в старомодную холодную кладовку, Полли оглядела полки вдоль стен, мраморный прилавок для мяса в дальнем конце.

– Я знаю, что они где-то здесь… я их здесь раньше видела. Ага! Нашла. – Полли торжественно показала Гейбу картонную коробку. – Кукурузные хлопья! Теперь мне нужен сахарный песок. И побольше. И молоко, холодное и жирное. Я обычно не пью молоко. Наверное, у меня какой-то вирус, и мне требуется кальций?

Гейб, не произнеся ни слова, прищурившись, наблюдал за тем, как она достала из дубового кухонного шкафа миску, высыпала туда гору хлопьев, обильно сдобрила сахаром и полила почти целой пинтой молока.

– Выглядит восхитительно, – сказала она с довольным видом.

– Выглядит отвратительно. Похоже на то, что моя сестра ела, когда была беременной.

Слово повисло в воздухе. Полли отложила ложку и уставилась на него.

– Это – вирус, – отрезала она, но голос у нее дрогнул.

– Разумеется. – Он смутился.

– Вирус и еще сбой биоритмов.

– Понимаю.

– Я не…

– Я не собирался намекать… Простите.

– Но… а что, если я?..

Возможно ли, чтобы она была беременна? Нет, это невозможно.

– О нет, – прошептала она и посмотрела на Гейба. Он с непроницаемым лицом облокотился на кухонный стол. – Это было всего один раз.

Он скривился:

– Для этого и одного раза достаточно, ma chérie.

– Как я могла оказаться такой дурой? О чем я думала? – Она оттолкнула от себя миску с кукурузными хлопьями. Хлопья быстро размокли, и от вида этой каши ее снова затошнило. – Я старалась ни о чем не думать – вот в чем дело.

Но сейчас ей придется подумать. Нельзя поддаваться панике. Если бы только десять недель назад она заподозрила неладное, а не объясняла бы тошноту и усталость стрессом, вирусом и сбоем биоритмов…

– Мне необходим тест.

– Oui, – все так же спокойно произнес Гейб. – Утром я пойду и…

– Не утром! – Он что, полагает, что она всю ночь будет сидеть здесь и ждать, когда освобождение от сомнений рядом, за углом? – В Дартингтоне есть круглосуточный супермаркет. Я куплю тест там.

Полли встала.

– Вы не сможете вести машину, – заявил он.

Она замерла.

– Я же сказала, что ничего не пила.

– Но вы в шоке, а это небезопасно.

У нее немного дрожат руки и в ногах слабость, но она тысячу раз ездила по этой дороге.

– А если вас опять вырвет?

– Тогда я подъеду к обочине. Гейб, у меня хватило ума попасть в эту историю, и уж точно смогу выпутаться из нее. Мне никто не нужен.

Он впился в нее взглядом.

– Если все подтвердится, то как это случилось?

Ух! Удар ниже пояса.

– Хотите, чтобы я нарисовала вам график своей жизни? – Полли с трудом подавила злость.

– Вы поссорились с семьей, уехали, чтобы разобраться в себе, чувствовали себя одинокой и брошенной, и что? Поддались на первую улыбку и доброе слово?

Полли окаменела от гнева. Да как он смеет!

Как смеет… попасть в точку?

– Ничего подобного не произошло. И к вам это не имеет никакого отношения. – Ее трясло от праведного гнева, возбуждения и тошноты.

Она подошла к столу, чтобы взять ключи от машины, но не успела зажать в кулак брелок, как ключи были выхвачены решительной мужской рукой.

– Поведу я.

– У нас здесь левостороннее движение. И вы хотя бы знаете, где находится Дартингтон? – уже не столь воинственно произнесла она, понимая, что он прав – она едва в состоянии ездить по извилистым деревенским дорогам.

– Соображу.

Гнев ушел. Теперь она была всего лишь уставшая, ужасно уставшая женщина.

– Можете вести машину, но я буду указывать дорогу. И я закричу, если вы хоть на сантиметр заедете на моем любимом автомобиле не на ту сторону.

Он кивнул.

– О’кей. Но я все равно считаю, что вам лучше остаться дома.

Но она была непреклонна.

– Мне нужно узнать прямо сейчас.

– И тогда что?

Вот это вопрос.

– Тогда и стану планировать.

Она была молчалива. Настолько, что Гейбу даже показалось, что она спит. Но когда он бросил на нее взгляд, она сердито сказала:

– Следите за дорогой.

– Я слежу, – ответил он, и не удержался от маленькой колкости: – Ваша машина – это игрушка для взрослых. И вам придется от нее избавиться.

Полли застыла.