Кто там еще? — подумал Харлан. Он наконец-то уснул, и тут впервые за две недели зазвонил телефон.

Он сел, игнорируя боль в плече, и тряхнул головой, чтобы отогнать сон, перед тем как снять трубку.

— Да, — пробормотал Харлан, сдерживая зевоту.

— Все еще не спишь по ночам?

Дрейвен! Он никогда не забудет этот голос — предвестник его спасения, голос, принадлежащий мужчине, который вывел его из преисподней.

— Сплю не очень хорошо, — признал Харлан и добавил про себя: но не только по тем причинам, о которых ты думаешь.

— Успокаивающие средства?

— Стараюсь избегать их.

Как быстро Харлан приспособился к привычке Дрейвена переводить разговор на самое главное.

— Есть боли?

— Немного. Уже лучше.

— Ходил к врачу?

— Пойду только через месяц. Если не будет проблем.

— Сны?

Тон Дрейвена не изменился, но Харлан знал, что это был неслучайный вопрос. Этот человек сам страдал от кошмаров, потому осознавал, что такое сдерживать их весь день и давать им волю лишь ночью, когда бдительность снижается.

— Снятся, — ответил Харлан, зная, что тот поймет.

— Они исчезнут постепенно, Мак, — сказал Дрейвен, и Харлан догадался: слова о том, что кошмары когда-нибудь сойдут на нет, были выбраны преднамеренно.

— Мне кажется, я не расстанусь с ними всю жизнь.

— Что-нибудь нужно?

— Я ведь на «Морском ястребе». Как ты сам считаешь?

Донесшийся из трубки смешок доставил Харлану удовольствие — Дрейвен нечасто смеялся.

— Скажи мне, — попросил Харлан, — это нужно тебе или Джошу?

— Джош заботится о себе сам.

Еще один двусмысленный ответ Дрейвена, в которых он был так силен. Разговор закончился столь же неожиданно, как и начался. Харлан многому научился у этого человека, о котором лишь слышал перед экспедицией в Никарагуа, неожиданно закончившейся неудачей. Дрейвен никогда не предавал. Харлан считал, что это необходимо при мужской работе. Когда побываешь в стольких же переделках, в скольких побывал Дрейвен, выжить можно только благодаря верности близких друзей.

Харлан быстро понял, что лгать этому человеку нельзя. В Дрейвена словно был встроен детектор лжи. Когда он первый раз позвонил, Харлан пытался сказать, что у него все хорошо и чувствует он себя почти как новый. Но Дрейвен рассказал ему о каждом типе возможного ночного кошмара и о тех призраках, с которыми сражался сам, а закончил словами:

— Помимо того, что ты здоров, ты об этом хотел мне сказать?

И Харлан больше никогда не пытался обманывать этого человека.

Но это не значит, что я говорю ему все, думал он, направляясь в кают-компанию.

Например, Харлан не сказал, что одна из причин его бессонницы — женщина, обитающая на развалине, которую ей оставил ее двоюродный брат. После своего освобождения Харлан встречался с женщинами, но ни одна из них не пробралась в его сознание так стремительно, как Эмма.

Он не понимал, почему именно Эмма запала ему в душу. Может потому, что он много слышал о ней до того, как встретил? Правда, она не совсем отвечала его ожиданиям: Харлан считал, что увидит невзрачную, некрасивую женщину — тип девушки-соседки, этакого книжного червя. Женщина, которая появилась здесь, была преданной, она могла быть книжным червем — почему бы нет? — и действительно являлась, по крайней мере сейчас, соседкой. Но назвать ее невзрачной и некрасивой? Нет, только не с этим дерзким носиком, полными губами, голубыми глазами и со столь соблазнительными формами. Прелестная женщина.

В окно он видел, как Эмма ходила на причал с большой коробкой, заполненной мусором, оставленным Уэйном. Харлан заставил себя вернуться в койку, потому что почувствовал побуждение предложить ей помощь. Он не хотел помогать. Не хотел увлекаться ею больше, чем уже увлекся, просто потому, что имел несчастье быть удобным собеседником для ее двоюродного брата, который здесь напивался и изливал душу.

Спустя три дня жизнь на паруснике начала нравиться Эмме. Первую ночь она спала достаточно хорошо, решив заночевать на борту в одной крошечной каюте. Через час или около этого, привыкнув к необычным звукам — лязгу такелажа, плеску воды, случайному звуку дальнего двигателя или гудка, — и немного позже свыкшись с необычным затишьем после этих звуков, она крепко уснула.

Эмма проснулась и с удивлением отметила, что спала хорошо. Подумав немного, она решила сэкономить деньги, которые пришлось бы потратить на мотель, и остаться здесь.

Она еще сомневалась, что могла бы когда-либо полюбить океан, но этим узким, вдающимся глубоко в сушу заливом она могла смириться. Это не океан, а всего лишь мелководный залив, убедила себя Эмма. Здесь нет того, что так ее пугало. Она находила море неожиданно мирным по утрам, когда вода была такой спокойной, будто зеркальная гладь, а небо — как постоянно меняющаяся акварель.

Она совсем не видела Харлана и злилась на себя за то, что часто думает, где он.

«Интересуешься, избегает ли он тебя, ведь ты это хочешь выяснить?» — ворчала Эмма на себя. Она еще немного боялась странного мужчину с измученным взглядом. Но начинала чувствовать, что в ее интересе к нему заключалось нечто большее. Не хотела себе признаваться, что дело в его обаянии.

Она отправилась обратно на судно после очередной дальней прогулки на свалку и, ускорив шаг, заставила себя даже не взглянуть на «Морской ястреб», в результате почти сбила Харлана на причале. Не подхвати он Эмму, когда она резко отпрянула от него, они оба бы свалились на бетонные плиты.

А Харлан сильнее, чем кажется, успела подумать она.

Вблизи она вдруг увидела его ресницы, невероятно длинные и густые, глядя на которые, задумываешься об ощущениях, испытываемых, когда они касаются твоей кожи…

Смутившись, Эмма пыталась найти слова оправдания, но он, заговорив первым, выручил ее:

— Вы выглядите как женщина, выполняющая боевое задание.

— Да, — сказала она, чувствуя признательность за то, что Харлан не заметил или, по крайней мере, не сказал ничего о том, что она пристально разглядывала его. — Я пытаюсь хоть как-то навести порядок, — она показала жестом на «Прелестницу».

— Не буду вам мешать.

Он повернулся, чтобы уйти.

— Могу я спросить вас кое о чем? — произнесла она.

Какое-то время Харлан стоял к ней спиной. В конце концов, повернувшись, просто спросил:

— Что?

— Вы знаете здесь кого-нибудь, кто разбирается в судовых вещах? У меня там корабельные канаты и еще куча вещей, о назначении которых я ничего не знаю. Кое-какие из них могут пригодиться.

Снова, перед тем как ответить, Харлан выдержал паузу. Словно думал, отвечать или нет.