Кроме того, что детская ярость — тяжелое бремя для родителей, испытывающих и свои собственные страхи, проблема может усугубляться некоторыми заостренными чертами характера ребенка.

Например, у меня на консультации была семья, в которой девочка совершала чудовищно агрессивные нападки на мать за то, что та ушла от отца. Но наблюдения и диагностика показали, что девочка сама по себе с явным истерическим радикалом, и она активно использовала ситуацию развода родителей, чтобы манипулировать ими обоими.

Девочка отказывалась жить с мамой в новой квартире и ходить в новую школу. Требовала отвезти ее к папе немедленно в любое время суток. Папа обвинял маму в страданиях дочери, но когда мать отпустила ребенка жить к отцу, тот также получил от дочери протесты и отказы ходить в школу (хотя это была старая школа с прежними друзьями, куда она рвалась). Когда папа настаивал на выполнении определенных требований, 10-летняя дочь безапелляционно ставила его на место (отец — руководитель высокого ранга и прекрасно владел навыками давления на людей).

Весь иезуитский рисунок поведения девочки и еще ряд фактов навели меня на мысль, что она демонстрирует острый истерический невроз на фоне неразрешимого конфликта между родителями. Но ребенок осознал выгоды от манипуляции взрослыми, с некоторым сомнением, но все же перешагнул через них и стал добиваться своего. Острый невроз перерос в личностный дефект. Но если бы отец в этой семье вел себя более ответственно и не подыгрывал бы дочери из обиды и мести к бывшей жене, никакой личностный дефект у ребенка не закрепился бы.

В итоге месть отца обратилась против него же самого. Теперь дочь вьет из него веревки и оценивает людей исходя из своих эгоцентрических желаний. Испытав впервые растерянность от своеволия 10-летнего ребенка, мужчина захотел встретиться со мной как с психологом своей дочери. Однако через два дня передумал, но, чтобы сохранить лицо, стал настаивать на изменении договоренностей со мной: требовать новых условий оплаты, времени и деталей встречи. Напрямую не заявляя о своих мотивах, он стал просто жестко давить через смс-переписку. Попытка давления скрывала внутреннюю уязвимость, в которой он, мне кажется, ни за что не признался бы даже своим близким. Такие люди особенно тяжело ранятся о развод. Наше дистанционное общение позволило мне увидеть его стиль взаимодействия с людьми и соотнести это с поведением его дочери. Фактически отец получил точную копию себя самого, только в уменьшенном масштабе.

Но вернемся к общему повествованию.

Злость и вспышки гнева у детей могут иметь и иные причины. Часто у мамы просто нет сил, чтобы уделять время возникшим требованиям и капризам ребенка. Она сама находится в ситуации, когда ей нужна поддержка. Однако ребенок, чувствуя боль и страх от семейного раздора, начинает вести себя упрямо и своевольно. Он требует, чтобы мама оставалась с ним, чтобы отчитывалась, куда она пойдет, чтобы разрешала ходить на улицу без шапки, чтобы можно было не делать уроки и так далее.

Если ваш ребенок изменил свое поведение в сторону детских капризов и протестов, то лучшее, что вы можете сделать, — это относиться к его «хочу!» как к симптому болезни. Вы же не станете ругать ребенка за то, что у него температура и он капризен из-за слабости? Нет. Вы станете его лечить. Похожая ситуация и здесь.

И все-таки как быть в таком случае? Порой желания ребенка нелепы и неадекватны ситуации. Не позволять же ребенку надевать летнюю куртку осенью? Нельзя же разрешать ребенку игнорировать выполнение домашних заданий? Или молча слушать его обвинения, что вы виноваты в разводе? Как не злиться, когда ребенок мешает делать срочные дела и лезет с нежностями, требует с ним повозиться — ведь он же знает, что мама опаздывает на работу!

Если такие ситуации повторяются, женщина испытывает злость и разочарование по отношению к ребенку. Учитывая, что сама она «на взводе», одной вспышки достаточно, чтобы возникло пламя. Разгораются ссоры. Отчуждение нарастает. Мать подозревает ребенка в злонамеренности («Раньше мог сам зашнуровать ботинки, а сейчас ему моя помощь требуется! А мы опаздываем. Явно действует мне назло!»).

Это способ справиться с переживаниями. Вспомните: когда у вас неприятности на работе или в отношениях, порой хочется завернуться в плед и лежать в позе эмбриона на диване. Или пойти и съесть 2 кг мороженого. Или вдруг надоедают собственные обязанности до чертиков: «Все, не хочу!» Это и есть регрессия.

Поэтому капризы ребенка, вспышки гнева, эгоцентризм — все то, что прощается малышу в силу его возраста, — теперь стоит терпеливо выносить от более взрослого ребенка. Ведь когда привычный уклад жизни меняется, когда из нее уходят родные люди, любой человек будет в какой-то степени растерян и беспокоен. Ребенок справляется с переживаниями путем возвращения к старым формам поведения, к более детскому его рисунку. Так проще. Так тратится меньше психической энергии. Так легче выжить.

Поэтому не расценивайте капризы ребенка в острой послеразводной фазе как блажь и своеволие. Нет. Его капризы и отказы делать самостоятельно то, что он умел раньше, — признак защитного поведения, а не вредности характера и мстительности.

Такое поведение помогает ребенку психологически пережить развод родителей. Если родители принимают его вспышки терпеливо и не срываются.

Как же принимать эти вспышки терпеливо и не срываться?

1. Выразить понимание желаний ребенка: «Конечно, было бы здорово не ходить в школу, когда не хочется. Иногда о своей работе я думаю то же самое. Мы обязательно с тобой устроим выходной, но лучше это запланировать».

2. Найти альтернативы («Раз ты еще хочешь сладкого, давай ты выберешь любой из фруктов вместо конфет»).

3. Терпеливо нянчиться с ребенком, если он липнет к вам и не хочет, чтобы вы уходили куда-то без него.

4. Мужественно выносить обвинения ребенка, которые звучат так: «Папа хороший, он мне все разрешает! А ты злая, только заставляешь делать уроки, не пускаешь гулять и все время ругаешься!»

Помните, что психологически ребенок сейчас находится в том возрасте, который вдвое младше его фактического. То есть если вашему ребенку девять лет, то его поведение будет соответствовать возрасту примерно четырех-пяти лет. Если ребенку шесть, то его поведение будет аналогично трехлетнему возрасту. Здесь я веду речь о реакции адаптации к разводу — о первом полугодии.

Но какой же дать совет?

Для этого нужно уметь эту потребность понять и ребенку озвучить, потому что ребенок сам не знает, как это описать.