Джокер 2: Еще раз: у нее нарушение мышления. И игры со словами – вершина айсберга. Затрагиваются все сферы жизни. Будет прогрессировать – Аква не сможет ни работать, ни общаться ни даже просто читать – НИЧЕГО не сможет, понимаешь, нет? И вряд ли она скажет тебе за это спасибо.

Джокер 1: Но так, как теперь, – скучно!

Волк: Неужели ты хочешь, чтобы Аква страдала?

Джокер 1: Нет, но так, как она теперь пишет мне не нравится.

Джокер 2 (теряя терпение): Я чего-то не понимаю. Ты что, хочешь, чтобы Аква с мозгами набекрень криво воспринимала все вокруг и рожала кривые мысли – еще кривее, чем сейчас?!

Джокер 1: Нет, но…

Джокер 2: А я не хочу, чтобы в своих текстах она гнала про меня всякую хрень – понял?!

Джокер 1 (чуть слышно): А мне все равно не нравится…

Джокер 2 (язвительно): …сказал Иванушка-дурачок!

Джокер 1 обиженно отходит к правой стене и, думая, что на него никто не смотрит, начинает разговаривать сам с собой. Он представляет себе, что беседует с Джокером 2, и беззвучно проговаривает все свои реплики из предыдущего диалога, в точности воспроизводя мимику и жесты; «ответы Джокера 2» остаются внутри воображения

Джокера 1 и никак внешне не проявляются. Он зацикливается на последних репликах и начинает мысленно спорить с Джокером 2, остервенело пытаясь доказать свою правоту, все больше обижается и злится, расстраиваясь до слез.

Волк и Джокер 2 поворачиваются спиной к Джокеру 1, чтобы его не смущать.

Волк: Ну и чего ты добился? Нельзя же так, он твой брат.

Джокер 2 (с досадой): К сожалению.

Волк с укором качает головой.

Волк: Кстати, а где Аква?

Джокер 2 (хитро улыбается): У нее сейчас очередной приступ графомании. Ей даже не нужно мнение других людей – она придумает его за них! (смеется).

Волк: Неужели она скатилась до такой пошлости?

Джокер 2: Я думаю, ей стоит об этом намекнуть.

Волк: Не надо, она расстроится. Ее книга – пусть пишет все, что считает нужным. Перебесится и, быть может, лет через двадцать начнет писать что-нибудь стоящее.

Джокер 2: И будет сеять светлое, доброе… Ты сам-то в это веришь?

Волк грустно улыбается.

Джокер 2: А зачем тогда говоришь? Из жалости?

Волк (с натянутой улыбкой): Все, что бы она ни написала, так или иначе будет обесценено присутствием Королевы.

Джокер 2: Да ты лицемер! (хохочет)

Волк: Я просто не хочу разочаровывать Акву… для этого есть ты.

Джокер 2: Спасибо, я стараюсь (кланяется).

Волк улыбается – не то любезно, не то с грустной усмешкой.

Джокер 2: Знаешь, я все понять не могу, для кого она пишет? Для таких же чокнутых, как она сама? Но у них своих заморочек выше крыши, зачем им читать про чужую Королеву, если есть своя?

Волк: У Аквы хорошее чувство юмора, вот если бы она давала надежду… но она по большей части ее отнимает – с юмором.

Джокер 2: Ага, а от ее вымученного смирения тошно станет не только больным, но и здоровым. Для людей, незнакомых с Королевой, тексты Аквы слишком непонятны и неприятны: чужие мозги, тем более здоровые, требуют к себе деликатного отношения – допускаются только легкие поглаживания, пощипывания и похлопывания, ну, можно еще перышком пощекотать. А что делает Аква? Высунув язык, старательно вбивает гвоздик! Тьфу! И кому это понравится, клубу садомазохистов?

Волк (пожимает плечами): А ты ожидал от нее каких-то познаний в маркетинге?

Джокер 2: Нет, ну она же с таким остервенением пишет о Королеве. Для кого? Для больных с более легкими диагнозами, чтобы они порадовались, как им повезло? Для тех, кто только собирается свихнуться? А может, для психиатров? Смешно! (хохочет)

Джокер 1 (переключившись на реальный разговор): Для Королевы.

Джокер 2: Хм, но тогда уже вопрос не «для кого?», а «зачем?». Зачем делать из Королевы культ, зачем превращать книгу в фетиш? Чего хочет Аква?

Волк: Сочувствия. / Джокер 1: Чтобы ей завидовали, что она не такая, как большинство людей.

Джокер 2 (морщится): Вы это серьезно? Я был о ней лучшего мнения. Не знаю, может, она хочет оправдаться в своей болезни. Или надеется «заморозить» Королеву на страницах – запечатлеть в статике, обездвижив и лишив разрушительной силы?

Волк: Нет, все проще: она думает, что найдутся люди, которые поймут ее лучше, чем она сама.

Джокер 2: Но мы даже не знаем, кто это будет читать. Может, она пытается отделить себя от болезни?

Джокер 1: А Венсди думает, что Аква хочет заработать себе книгой на лекарства.

Джокер 2: Пода-а-айте на таблетки! (покатывается со смеху) Волк, это рентабельно?

Волк: Увы, зная Акву, можно смело предположить, что она разорится десять раз, но не получит ни копейки.

Джокер 1: А я думаю, что Аква хочет отомстить своей книгой здоровым людям.

Джокер 2 (облизнувшись, потирает руки) Вот-вот, впиться в мозг и впрыснуть яду – очень в стиле Аквы… А за что?

Джокер 1 (на полном серьезе): За то, что они здоровы.

Волк обеспокоенно смотрит на Джокера 1.

Джокер 2 (обескураженно): Очень оригинально. Нет, конечно, Аква завидует здоровым, глупо это отрицать, завидует тому, что они могут доверять самим себе; не знают, сколько стоит разум в аптеке; могут воспринимать свои мысли и чувства как данность, не ища в них подвоха; не убеждаются изо дня в день в своей беспомощности и бестолковости; им проще уживаться в общепринятых рамках; но больше всего она завидует их ЦЕЛОСТНОСТИ. И все-таки ты неправ. Ты когда-нибудь видел, как она смотрит на уравновешенных людей? Она смотрит на них, как на произведение искусства в музеи, как на торжество гармонии над хаосом… так что, вот так вот. Еще идеи – зачем она пишет?

Джокер 1: Может, ей просто нравится?

Джокер 2: А может, ей просто нравится НЫТЬ?

Дружный смех.

Джокер 2: Не знаю, не знаю… Королева, в каждой строчке Королева, каждая строчка о Королеве, каждая строчка – Ее.

Волк: Похоже на историю болезни.

Джокер 2: Автопатография? Интересная мысль, но опять же – зачем?

Джокер 1: Чтобы поиздеваться над переводчиками.

Волк (осторожно): То есть ты хочешь сказать, что Аква месяцами ломала голову над безумной игрой слов специально, чтобы потом какие-то посторонние люди мучились, переводя ее тексты на другой язык? ЗАЧЕМ?